Обладая вполне заурядной внешностью, он провел бурную молодость, перескакивая из одной постели в другую. Рассказывая любую историю, порой совершеннейшую, не поддающуюся никакому описанию чушь, почерпнутую из прочитанного в подростковом возрасте женского романа (его терпения хватило только на половину книги, но и этого было достаточно), он убеждал женщин, девушек, роковых красавиц и неприступных словно скала монахинь отдаться ему прямо на месте и никогда не знал отказа.
Недостатка в средствах Вежливый также не испытывал, потому что всегда находились богатые любовницы, почитавшие за великую честь помочь нуждающемуся талантливому юноше.
Неизвестно, как долго все это могло продолжаться, но однажды (когда уже и ему самому начало надоедать все это бесконечное мелькание лиц и тел) ворвавшийся в спальню мужчина, оказавшийся очень ревнивым мужем, не стал слушать объяснений обнаженного заморыша, развлекавшегося с его красавицей женой, а выхватил пистолет и всадил три пули в тело похотливого сластолюбца.
Вежливый выжил — и усвоил одну печальную истину: оказывается, не всегда людей можно убедить словами.
Во время болезни, когда он еще лежал под капельницей, не в силах даже шептать, не то что членораздельно говорить, к нему в палату пришел незнакомый мужчина и сделал предложение, от которого в силу некоторых объективных причин было просто невозможно отказаться. Этим человеком оказался полковник Фабел, вербовавший людей в свою зондеркоманду.
Пустота, так же как и его напарник, был личностью незаурядной, в какой-то мере даже уникальной. Его основным талантом было «выпадать» в состояние невидимости. Нет, разумеется, физически он никуда не девался, но ментальное поле с радиусом около тридцати метров, которое генерировал его разум, делало его совершенно невидимым для обычных людей.
Если добавить к этому, что Пустота был прекрасно обученным киллером, становится предельно ясно: у его потенциальных жертв не было никаких шансов.
— Этого человека нужно срочно убрать. — Полковник протянул фотографию так, чтобы оба напарника смогли внимательно ее рассмотреть. — На всю операцию отводится не более четырех часов. В данный момент объект находится в загородной резиденции. Здесь адрес и телефоны. Первый — секретаря, второй — его личный. По сообщениям наших источников, в доме находится от ста до двухсот вооруженных охранников. Сегодня утром он потерял сына, так что обстановка внутри более чем напряженная. На месте ликвидации обязательно оставьте эту фотографию. — Фабел передал снимок подростка с перерезанным горлом, на обороте которого была сделана лаконичная надпись от руки: «Наркотики, которыми ты торговал, убивали наших детей».
— Вопросы? — Полковник повернулся к киллеру.
«Вежливому» было категорически запрещено вступать в словесный контакт с руководством.
— Все ясно, — лаконично отозвался Пустота. — Немедленно приступаем к операции.
* * *
Я начал последнюю для меня раздачу с туза Вампиру, которого с некоторых пор правильнее было бы называть Смертью, туза Пауку и тройки себе.
Следующая карта должна была стать решающей.
Я вытащил ее из бокса и так же, как в случае с девушкой-собакой, сразу не перевернул, оставив лежать на столе рубашкой вверх.
Впрочем, этот дешевый трюк никого бы не смог обмануть. Несмотря на то что номинала карты не было видно, и игрокам, и крупье было предельно ясно, что это десятка. Которая вкупе с тузом давала однозначный выигрыш — «Блэк Джек». Ставка Вампира была достаточно велика — я не мог расплатиться.
Поэтому оставалось только одно: перевернуть карту и закончить игру.
Я понимал полнейшую безнадежность ситуации, но что-то глубоко внутри противилось сделать последний, решающий шаг к бездне.
Заполняя образовавшуюся паузу, Паук снял очки, так что мне наконец представилась возможность увидеть его бесконечно усталые, злые глаза, и презрительно бросил:
— Ну что, обоссался от страха, милый? Давай верти колесо фортуны, показывай карту — и покончим со всем этим.
Из пустой глазницы Вампира неожиданно вывалился клубок белесых червей. Он не глядя смахнул их со стола.
«Крысы бегут с корабля, — внезапно пришло мне на ум крылатое выражение. — А впрочем, — подумал я, — корабль просто не в состоянии утонуть, потому что находится на суше, — десятка, которую через мгновение мне предстояло перевернуть, являлась стопроцентной гарантией безопасности судна... «
Я уже потянулся, чтобы сделать последнее движение и перевернуть карту, но в этот момент неожиданно зазвонил телефон.
Большой, черный, массивный аппарат тридцатых-сороковых годов двадцатого века трансформировался прямо из пустоты, встав на столе в непосредственной близости от полуразложившегося трупа.
Все присутствующие были настолько поражены этим внезапным появлением, что какое-то время просто недоуменно смотрели на реликвию.
Телефон продолжал методично звонить.
Паук первым пришел в себя.
— Этого... этого просто не может быть, — пролепетал он заплетающимся языком. — Я точно знаю, что...
— Невежливо заставлять ждать абонента, — перебил его я. — Вдруг это что-то срочное. Может быть, даже ваша мертвая подружка названивает из ада. Спешит поделиться впечатлениями.
Из пустой глазницы вывалился еще один клубок белесых червей.
— Расскажешь ей о своей победе? — обратился я к Вампиру, подняв карту на уровень глаз и держа ее прямо перед собой, так что игроки по-прежнему не видели номинала.
Предчувствие не подвело: это была десятка, означавшая мой смертный приговор.
— Или, как выразился один мой хороший знакомый, — я кивнул в сторону Паука, — описал штанишки от страха.
Я криво усмехнулся. Этот судорожный оскал не слишком-то отличался от улыбки черепа, сидящего напротив меня.
Его голос звучал спокойно и ровно:
— Кто бы это ни был, я сообщу ему, что мы потеряли крупье.
— Не... — начал было Паук, но было слишком поздно.
Вампир взял трубку и поднес ее к уху. Мгновение спустя из черных провалов глазниц ударил ослепительно яркий сноп света, послышался нарастающий мощный гул, а затем голова того, кто не боялся ничего в этом мире, взорвалась изнутри, разметав осколки черепа на все стороны света...
— По правилам заведения, вне зависимости от причин, будь то отсутствие либо смерть игрока, подобные действия расцениваются как нежелание продолжать игру. Что, в свою очередь, приводит к аннулированию ставки. Как доверенное лицо усопшего, вы можете забрать себе все его фишки, но данная ставка больше играть не может, — ровным голосом, как будто совершенно ничего не случилось, сообщил я.
