пережитые страдания…»
Мои познания об оранжевой энергии оставались ничтожными. Тем не менее кое-что, исходя из прочитанного, я мог предположить. Он сказал, что получал силы за пережитые страдания. Не то чтобы эта фраза описывала мой опыт получения оранжевой энергии, но может, частично… Как минимум теперь я был уверен, что оранжевая энергия формируется из других энергий, отличных от энергии воздействия и сохранения, которые попадают внутрь меня.
* * *
Вечером мы сидели на террасе довольно известного в Бетонке ресторана. Желудь сказал, что иногда в этот ресторан захаживают ребята из банд. Повезло нам или нет, но на втором этаже под открытым небом мы сидели одни. Это был не тот ресторан, где спрашивали, есть ли нам по восемнадцать лет. Нас пустили, потому что с администратором договорился Тарас.
– Для любого пацана из Бетонки быть в этом ресторане – значит намного больше, чем быть в любом другом, – запутанно сказал Тарас, поднимая бокал пенного. – Мы сумели вырваться из нищеты. Но сейчас главное – не останавливаться на начатом. Если мы не сломаемся и продолжим работать сообща, – Тарас посмотрел на Карате, – то вскарабкаемся очень высоко вверх. Выпьем!
Одной частью мозга я понимал, что всё это неправильно, а другой… Чёрт! Чувствовал ли я себя раньше хоть на десятую часть так же хорошо? Я сидел в ресторане и делил еду с… друзьями? Если кого-то в своей жизни я и мог назвать друзьями, то да – этих пацанов. Они внушали уверенность, они готовы были подставить плечо, они… они спасли мне жизнь…
– Давай, Карате, скажи! – крикнул Тарас.
Все трое заулыбались и посмотрели на меня.
– Данил, ты сделал то, чего никто из нас от тебя не ждал. Доказал, что на тебя можно положиться, – Карате положил руку мне на плечо. – Короче, теперь мы официально приглашаем тебя стать частью Труб. Если ты соглашаешься, то твой долг исчезает. Мы не тянем бабки из своего брата.
В горле встал самый большой и непроходимой ком, который мне приходилось глотать.
– Я с вами, пацаны!
– За Данила! – смешались голоса и зазвенели бокалы.
Мы ели, пили и без умолку болтали. Пацаны с восхищением говорили о будущем и представляли, что будет с нами дальше. Я не особо разделял их радость и предвосхищение крупными делами, но в то же время гордился тем, что стал частью Труб. Раз уж судьба забросила меня сначала в поместье Иксов, а затем – выплюнула в мир беззакония, то разве можно было мечтать о лучшей команде? В Трубах господствовали не только сила, взрывная молодость и отчаянные поступки, но и совесть, честность, преданность принципам.
Бетонка и Трубы поглотили меня с головой, отчего порой я забывал о своей истинной цели, а ведь именно к ней я должен стремиться. Не остаться безымянным человеком в трущобах Бетонки, а бороться за свои права; не прожить жизнь, прячась от властей и закона, а доказать свою невиновность; не убегать и ходить, опустив голову, а задрать подбородок и смело смотреть в будущее.
Посиделка затянулась. Улицы опустели. Всё реже нас отвлекал шум машин, да и сами мы устали. Тарас повернулся к залу, намереваясь позвать официанта, и тогда мы увидели его…
Хромой коротышка не доставал своему охраннику даже до плеча, но перед его торопливой поступью расступались официанты, а немногочисленные посетители смотрели с опаской.
Охранник открыл коротышке дверь на террасу. Тот неуклюже переступил порог, прошёл несколько метров и замер. Короткая ручонка показала на наш стол и жестом приказала подойти. Тарас встал из-за стола и смертельно бледный поплёлся к коротышке.
Часы на микроволновке отсчитывали четвёртый час ночи. Я, Карате и Желудь сидели на кухне. Через преграду двух запертых дверей – на кухне и в комнате – слышали редкие обрывки фраз. Тарас уже сорок минут разговаривал с кем-то по телефону.
Мы понимали, что случилось что-то серьёзное, хотя не знали ничего конкретного. Как минимум я ничего не знал. На те немногочисленные вопросы, которые пацаны задали Тарасу в такси, он отбрыкивался и злобно шипел, говоря, что прежде ему нужно сделать несколько звонков.
– Вы понимаете, что происходит? – спросил я.
Едва я задал вопрос, как Желудь уставился на Карате.
– Без понятия.
– А что за коротышка, знаешь?! – спросил Желудь.
– Нет.
– Бля! – Желудь сжал зубы и ударил кулаком по столу.
Мы с Карате вопросительно посмотрели на пухлого. Не то чтобы он не имел права злиться. Мы все имели право злиться за странное молчание Тараса. Вот только раньше даже в напряженных ситуациях (наша встреча в канаве) Желудь вёл себя наивно, местами по-детски глупо. А тут показывал злость и агрессию, да ещё на Тараса.
– Какого хрена он молчит?! – не унимался Желудь. – Чё, влом пару слов сказать?!
– Не кричи! – осадил его Карате. – Придёт и всё расскажет.
– Гад! Да скажи ты два предложения и иди, базарь по телефону! Нет, блин! Теперь сиди тут и гадай, что за коротышка к нему подходил и чего он хотел!
– Расслабься! Может, это нас не касается?
– Как это не касается?!
– Не знаю, – Карате пожал плечами. – Может, коротышка пришёл спросить про прошлые дела?
– А-а-а-а, – Желудь немного успокоился и откинулся на спинку стула.
Присмотревшись, я заметил блеск у него в глазах. Странно. Пили одинаково, а нервничал он похлеще нашего. Плюс лишний вес. Метаболизм такой? До сих пор не отпустило?
– Если это нас не касается, то так бы и сказал! – Пухлый дотянулся до пачки с чипсами и выудил жменю. – Зачем пугать-то?!
– Поешь и успокойся!
– Пошёл ты!
Одно время я думал, что Тарас и вовсе не закончит говорить по телефону. Наше ожидание затянулось на долгих полтора часа, когда он, наконец, открыл дверь. Только слепой не заметил бы его печальный взгляд. Он кинул на стол мобилу и сел. Подтянул к себе банку энергетика, но не стал открывать. Поводил пальцем по зависшим капелькам конденсата и уставился на этикетку.
Не сказать, что я провёл с Трубами много времени, хотя так или иначе многое о ребятах узнал. Если описать каждого одним словом, то получится примерно так: Карате – адекватный; Желудь – наивный; Тарас – голодный. Голодный не до еды, а до побед, до развития, до стремления идти вперёд. Конечно, любой человек время от времени меняется, однако у каждого есть привычное ему состояние.
В этот раз я узнал другого Тараса. Желудь тоже изменился, превратившись из наивного в раздражённого, но то я списал на алкоголь, а вот Тарас… Тарас выглядел испуганным. Выглядел таким, каким никогда не позволял себе
