не поверил.
Это не вписывалось ни в одну схему. Искать благородство у заговорщиков — дело неблагодарное и нелепое.
Все равно что читать гуманистические проповеди террористам.
— Так мы договорились? — спросил Меншиков.
— Слово Виктора Ломтева.
— Отлично, — сказал великий князь. — А до чего именно мы договорились?
— Пока мы будем действовать по первоначальному варианту, — сказал Ломтев. — Я, так и быть, женюсь на ком-то из твоего списка, а ты вернешь мне дочь. Что же до дальнейшего… Там будет видно, нес па?
— Бьен, — сказал великий князь. — Конечно, я предпочел бы видеть в тебе союзника, а не наемного служащего, но я понимаю, что такие решения столь быстро не принимаются, а тебе еще только предстоит проникнуться величием и духом нашей империи. Со своей стороны, я обещаю тебе полную прозрачность, видеоотчеты относительно состояния твоей дочери ты будешь получать ежедневно. И я не Крестовский, я не настаиваю на полном контроле. Живи полноценной жизнью, принимай приглашения на приемы и охоты, набери слуг, отремонтируй особняк, делай то, что посчитаешь нужным, только не выходи за рамки, которые мы обговорили. Поверь, тебе понравится быть князем.
— И когда мне ожидать курьера со списком потенциальных невест? — поинтересовался Ломтев.
— Зачем ожидать? Он у меня с собой, — сказал Меншиков и поднес к уху телефон. — Андрюша, принеси из машины синюю папочку.
— Ты все время возишь ее с собой или знал, что мы договоримся? — спросил Ломтев.
— Конечно, знал, — сказал Меншиков. — Ты же разумный человек, князь, нес па? А разумные люди всегда смогут договориться. Если они, конечно, оба этого хотят. А мы ведь оба этого хотели, так что исход этой встречи был предрешен.
— Приятно иметь дело с разумным человеком, — согласился Ломтев, понимая, что первым делом после ухода князя надо будет узнать о характере и масштабе его способностей.
Что-то подсказывало Ломтеву, что в дальнейшем один из них может оказаться все-таки недостаточно разумным.
— Именно так, — сказал Меншиков. — И я буду с тобой откровенен, князь. Я не хотел бы, чтобы после всего ты вернулся в свой мир. Ты нужен мне, как соратник и партнер. И меня интересует не только твой голос в княжеском совете. Ты оказался носителем силы, которая, как нам казалось, уже покинула этот мир. Силы, при помощи которой можно разрушать города и двигать горы, и я не хотел бы потерять ее источник.
— Нужно больше оружия? — уточнил Ломтев. — Еще больше?
— У империи много врагов, и каждый был бы рад вцепиться ей в глотку, — сказал Меншиков. — Британия, Китай, дальневосточные сепаратисты… А союзников у империи всего три: ее армия, ее флот и ее дворянство.
— Вы стоите на пороге войны? — спросил Ломтев.
— Мы с него и не уходили, — сказал великий князь.
Дверь открылась и в холл вошел серьезного вида молодой человек с довольно пухлой папкой в руках.
Ломтев отметил, что, в то время, как Крестовский пользовался планшетом, великий князь остался куда более консервативным. Может быть, это просто возрастное, а может быть, за недоверием к цифровым носителям стоит что-то еще.
— Давай присядем, князь, — сказал Меншиков, когда молодой человек вручил ему папку и отбыл к остальной кавалькаде, терпеливо ожидающей своего начальника на подъездной дорожке. — В народе говорят, что в ногах правды нет, зато она есть в этой папке, и я могу многое тебе рассказать о любой из этих персон. Помимо того, что все они — достойные дочери империи разумеется.
Ломтев шагнул к стулу.
Пауки договорились, и в жизни Ломтева наконец-то появилась относительная ясность.
Ему осталось выяснить немногое. Несмотря на заключенный договор, на данные друг другу слова, на посулы и обещания великого князя, Ломтеву хотелось понять, как именно его кинут.
И кто кого предаст первым.
Все разведчики — профессиональные лжецы, и Влад не питал по этому поводу никаких иллюзий. Ровно столько же иллюзий у него было по поводу из разговора с Михайловым.
Вне всякого сомнения, дальневосточник ему в чем-то врал, а в чем-то просто недоговаривал, да и судя по лакунам в прослушанной записи, где-то есть полная версия беседы Ломтева с Меншиковым, которую Владу услышать не дали. И, отправляя Влада на это задание, разведчик преследовал свои интересы, о которых Владу, видимо, тоже знать было не положено.
Это было нормально в мире профессиональных лжецов, и Влад не задавал вопросов. В конце концов, он пришел к дальневосточникам сам. И сам согласился на задание.
Это был его выбор.
Также очевидно было, что его послали на смерть. Потому что если выводы Михайлова ложны, и князь Ломтев на самом деле бывший князь Громов, чьего внука, кстати, Влад застрелил, то разговор у них будет крайне короткий и с неминуемыми летальными последствиями.
Скорее всего, он будет таким и при другом раскладе, но тут возникали хоть какие-то варианты.
Влад взял снаряжение Михайлова, не пытаясь угадать, чего тот на самом деле от него хочет. В конце концов, это его выбор, и как действовать в дальнейшем, он тоже выберет сам.
Лучший вид контакта — это огневой, и, конечно, проще всего было бы Ломтева пристрелить, вообще не вступая с ним в разговоры. Может быть, на это Михайлов и рассчитывал, выдавая Владу оружие.
Влад не сомневался, что сразу же после его ухода дальневосточная разведка съедет из подвального помещения в офисном здании категории Б и найдет себе новое место, и, в принципе, Влада это устраивало.
Он мог бы убить князя Ломтева и больше не иметь с дальневосточниками никаких дел. Вполне возможно, что именно этого они на самом деле и хотели, и сначала Влад именно так и собирался поступить.
У Влада не было друзей, были лишь временные союзники, и он не колебался, когда приходило время с ними расставаться.
У самурая нет цели, есть только путь, и у Влада, по большому счету, конкретной цели тоже не было.
Он прекрасно осознавал, что не сможет убить всех.
Он понимал, что изменения снизу — восстание, бунт, революция, неважно, как это назовут — в этой стране и при этих раскладах практически невозможно, а любая попытка вывести на улицы значимое число людей захлебнется в крови.
И он знал, что у него нет ни средств, ни возможностей, чтобы повлиять на ситуацию в верхах. В конце концов, князь Ломтев станет первым из дворян высшего звена, до которого он попытается добраться, а для того, чтобы перебить хотя бы половину княжеского совета, с учетом того, как их охраняют и что они представляют из себя на самом
