— Ника открыла дверь и вышла из машины, я — следом.
Подъезд оказался чистым и опрятным, потолки — высокими. По лестнице с кованными перилами мы поднялись на четвёртый этаж и остановились перед двустворчатой дверью. Я мысленно прикинул, сколько понадобится сил, чтобы её выломать. Должно получиться.
Ника сказала, что Колбасов живёт один, что он эфирник, а магией не владеет. Казалось бы, ничего сложного, но… мы шли наугад, не зная, что нас ждёт внутри.
В режиме эфирного зрения я увидел свечение за дверью. Там находился эфирник. Расплывчатое серое пятно — человек, не имеющий способностей.
— Их двое, — шепнул я. — Эфирник и обычный.
— Вижу, — ответила Ника.
— Я возьму на себя Колбасова, ты — второго.
— Поняла.
— Поехали.
Я натянул на лицо платок и постучал в дверь.
— Кто там? — спросил молодой женский голос.
У Колбасова гостила какая-то баба — всё шло не по плану. Однако отступать было поздно.
— Это дворник. Могу я поговорить с владельцем квартиры?
— Секундочку! — прощебетал голосок.
Вскоре за дверью раздался грубый низкий баритон:
— Что надо?
— Дворник. Собираю деньги на ремонт сараев.
— Что? Каких сараев? Тихон ничего не говорил.
— Он меня попросил оповестить жильцов. Я… недавно устроился на работу.
Щёлкнул замок, дверь приоткрылась на цепочке.
— Это что, шутка? Что ещё что за маскарад?! — воскликнул мужчина. — Проваливай, пока не пристрелил.
Он хотел закрыть дверь, но я сунул в щель левую руку, а правой потянул створку на себя
— Ты что творишь, паскуда?! — взревел мужчина и стал бить меня по рукам. — Пошёл вон!
Я направлял в руки всё больше эфира, и звенья цепи начали разгибаться. Мужчина, громко ругаясь, куда-то убежал. Затем в квартире грохнули выстрелы, я ощутил попадание в кисть.
Ещё немного усилий, и цепочка порвалась.
В просторном коридоре стоял высокий мужчина с длинными усами на землистом лице и небритым подбородком. Его глаза сверкали яростью. Он отбросил опустевший пистолет и ринулся на меня с кулаками.
Когда Колбасов (кем, видимо, и являлся усач) оказался рядом, мои пальцы сжалась на его горле. Мужчина принялся колотить меня по лицу и руке, но лишь терял силы в этой неравной битве. Моё тело могло накапливать в разы больше эфира, чем две недели назад, когда я только оказался здесь. Даже драку с семерыми студентами выдержал запросто. Что мне мог сделать один слабенький эфирник?
Я двинулся вперёд, усач вынужденно попятился, продолжая сопротивляться, но сделать ничего не мог. Ника проскочила в прихожую следом за мной, закрыла дверь и с пистолетом в руках побежала осматривать комнаты. Из глубины квартиры раздался женский визг.
Колбасов тем временем прекратил сопротивляться. Силы оставили его, теперь он мог лишь хрипеть, тщетно пытаясь разжать мои пальцы.
— Отпусти! Что тебе надо? — прорычал он, задыхаясь.
— Ты — Колбасов?
— Да! Это я!
— Мне нужна информация. Где твой кабинет?
Мы прошли в дверь слева, и я швырнул усача на пол. Тот кашлял и тёр шею. К нам присоединилась Ника. Она держа на мушке дрожащую от страха светловолосую девушку. Та покорно села на стул, всхлипывая и опасливо глядя на нас. Я велел Нике проверить содержимое стола и шкафов. У нас было мало времени. Соседи, услышав шум, могли вызвать полицию, а с полицией я бодаться не собирался.
Ника, не глядя, сгребла какие-то тетради, записные книжки и бумаги. Я схватил Колбасова за шиворот, поднял с пола и толкнул к выходу:
— Пошёл!
— Куда?!
— Куда скажу. Быстро!
— Что с ней делать? — спросила Ника, указывая стволом револьвера на испуганную девушку.
— Оставь её, она нам не нужна. Пошли.
Я, Ника и Колбасов, спустились по лестнице. На улице уже почти стемнело, однако на стене дома горели фонари, освещая ведущую вдоль подъездов дорожку. Я затолкал бандита на заднее сиденье нашего авто, сам сел рядом, уперев Браунинг ему в бок.
— Будешь дёргаться — придушу, — напомнил я.
Колбасов потёр шею и кашлянул, видимо, в знак согласия.
Вика завела мотор, сделала резкий разворот, чуть не сбив зазевавшегося прохожего, и мы выехали из арки на улицу.
Колбасов был крупным малым, мы с ним едва помещались на заднем кресле. Сидя рядом, я буквально чувствовал страх, исходящий от этого здоровенного усача.
— Что вам надо-то, хоть объясните? Вы кто такие? — Колбасов пытался говорить твёрдо, но срывающийся голос выдавал волнение.
— Заткнись, — бросил я ему. — Узнаешь, когда придёт время.
За город мы выбрались довольно быстро. Уже стемнело, окружающий мир погрузился во мрак, и только наш автомобильчик одиноко бежал по пустой гравийке, ощупывая перед собой дорогу тусклыми лучами фар. Машины попадались редко. Можно было подумать, что мы в какой-нибудь сельской местности, а не на подмосковной трассе.
Остановились. За чёрной стеной леса громыхал по рельсам поезд, но вскоре звук смолк, и только мотор нашей колымаги продолжал лениво покряхтывать в полной тишине. В салоне было так темно, что я даже не видел лица своего пленника.
— Приехали, — объявил я. — В общем, так. Мне нужна информация о господине Никитине. Где живёт, где бывает, какими заведениями владеет, с кем работает, под кем ходит. Рассказывай, и если я посчитаю информацию полезной, ты останешься жив.
Колбасов хмыкнул.
— Я что-то смешное сказал? — спросил я угрожающим тоном.
— Даже если ты меня оставишь в живых, меня найдут и убьют, если я тебе хоть слово скажу, — проговорил пленник без особого страха в голосе. Пока мы ехали, к нему вернулось самообладание. — Вы ничего не узнаете.
— Не верю, что такой человек, как ты, не найдёт способа скрыться. У тебя будет время. Ты вернёшься домой, соберёшь вещи, снимешь деньги в банке и завтра будешь в другом городе, а послезавтра — за границей. Тебе всего лишь надо рассказать мне о господине Никитине.
— Если бы дело было в Никитине. Он никто, такая же марионетка. Ты не знаешь, кто стоит за всем этим. Очень могущественные люди. Вас двоих тоже убьют, кто бы вы ни были.
— Так кто стоит у руля? Расскажи.
— Люди из правительства.
— Шереметев?
— Если знаешь, зачем я тебе?
— Где живёт Никитин? Рассказывай. Адреса, телефоны. Где бывает? У него есть охрана? Всё говори.
— Нет, я тебе ничего не скажу.
— Я могу тебе сломать
