– Лютовой, опять же, что-то подобное говорил… – пробормотал Романов. – Понимаешь… вокруг люди, с которыми о таком не заговоришь. Не поймут просто. Разве что Жарко… ну, он с детьми работает, ты его видел, – Русаков кивнул, – а остальные… нет. Это – не их. Я даже заводить разговор о таком боюсь… черт-те что подумают… А Лютовой только советует. Мне иногда кажется, что – издевается! – в сердцах сорвался Романов и стукнул кулаком по столу.
– И Русскую армию, и Большой Круг – это ты хорошо придумал. – Русаков почесал нос, глянул хитро: – Помнишь, была у нас тема, потом заморозили… про устройство общества? Так почему ты ее не воплощаешь?
– С дворянами? – невольно усмехнулся Романов. – Да ну… я тогда-то посмеялся…
– Слова потеряли свой первоначальный смысл, – наставительно сказал Русаков. – А ты про это забываешь. Смотри. Пусть будет Большой Круг. Все твои люди, которые тебе нужны в повседневном управлении, просто необходимы. Больше, меньше, те, что сейчас, потом еще кто-то добавится… – Он прочертил обеими ладонями по воздуху окружность. С хлопком их сомкнул, потряс. Романов следил за ним внимательно. – Дальше – Русская армия. Это не армия, как ты привык понимать…
– Витязи с дружинами? – Романов прищурился. – Так там писалось?
– Именно. Тоже подчиняющиеся только тебе, может, кто-то одновременно будет входить в Большой Круг, но – не принципиально. Это элита.
– Самим себе присвоим звание элиты? – сердито спросил Романов.
Русаков пожал плечами:
– Во-первых – что такого? Мы же для дела. А во-вторых – у тебя остается инструмент. За трусость, за подлость, за всякое такое «витязя» лишают его звания и тут же ликвидируют. Беспощадно. Дети у них воспитываются отдельно от родителей…
– Своих отдашь? – как в упор выстрелил Романов.
Русаков посмотрел упрямо и зло:
– Отдам. Потому что если все, как твои умники говорят, – гроб у нас еще впереди. Не хочу, чтобы меня туда в обнимку с моими нежно любимыми детьми заколотили… Если дети «витязя» растут не на казенном, то они «витязями» не станут. Ну и смену себе из сирот готовить будем. И еще из добровольцев, у кого родители согласятся.
– Да, Жарко это понравится… – Романов встал, подошел к карте. – А остальные? Быдло? Рабы? Крепостные?
– Не понимаешь или испытываешь? – усмехнулся Русаков. – Остальные – свободные люди. Рабочие, бойцы по необходимости… свободный, на самом деле свободный народ. А уже в следующем поколении – и осознанно свободный, с воспитанным и культивируемым с детства чувством долга. Основа общества. Не правители по доверенности, как твой Круг. Не вожди, как «витязи». А именно Основа. С теми же, в сущности, правами, что и у нас. Хочешь быть, как мы, – будь. Никаких запретов. Только старайся.
– Неужели получится… – Романов два раза стукнулся лбом о карту. – Черт, как я рад, что ты появился…
– Не хвастайся – я твоему появлению рад больше, – Русаков вздохнул. – Вон один из моих ученых лбов мне развернул неделю назад какие-то чертежи, я даже понял кое-что, а опытный образец… – Русаков издал губами неприличный звук, – собрать-то и негде. Не в моих же сельхозмастерских… Да и не из чего. Мужик чуть не плакал, да и я тоже…
– Что за чертежи? – заинтересовался Романов. Русаков спокойно ответил:
– Энергия искусственного вихря. Вечный двигатель.
– Иди ты!
– Солнцем клянусь, – странно сказал Русаков. – Не факт, что будет работать, вообще ничего не факт, но чертежи именно на эту тему. Он их раньше и показывать боялся – убили бы сразу.
– Да, могли… – Романов провел пальцем по карте. – Значит, «витязи»… такое дело… Слушай, а что, если нам взять да и запустить между Владиком и твоим поместьем автобус? Рейсовый? Пару раз в неделю и с хорошей охраной? И черт с ним, с горючим, – пусть люди ездят! А?!
Глава 6
Внимание – цунами!
«Красота спасет мир», мудрецы утверждали,
Только мир умирает, хоть тресни.
Б. Лавров. Посвящение Владимиру Высоцкому
Муромцев приехал рано утром.
Романов ощутил – даже не услышал – сквозь чуткий сон гул моторов на аллее, еще на подъезде, – и быстро сел. За окном дул промозглый ветер, и хотелось думать, что это всего лишь осень… пусть и слишком холодная для середины обычного сентября. Упруго, с резким стреляющим звуком, хлопал недалеко от окна на высоком флагштоке недавно утвержденный наконец-то официально флаг – черно-желто-белое имперское полотнище. А споры о гербе еще шли…
Женька Белосельский сунулся в дверь без стука, держа в руке, словно щит от гнева Романова, картонку, на которой было крупно написано: «МУРОМЦЕВ ВЕРНУЛСЯ».
Он был не заспанный, придерживал рукой на ремне «АКМ-74». Женька за последнее время стал буквально виртуозом в обращении с «ТТ», а «калаш» носил с того момента, когда в самом конце августа Романова попытались убить прямо у входа в Думу. Две женщины, вроде бы просто ожидавшие чего-то, когда Романов вылезал из «гусара» – вернулся после поездки на стройку, – выхватили «наганы» из сумочек и открыли огонь. Одна попала себе в ногу («наган» зацепился за край сумки спицей курка) и была тут же убита водителем, вторая успела сделать два выстрела – и ее застрелил Женька.
Кто они были и зачем хотели убить Романова – установить не удалось, хотя Шумилов, который возглавил КГБ, окончательно перебравшись из Русаковки во Владик, долго пытался хоть что-то узнать и, кажется, и сейчас еще этого не бросил. После этого кое-кто предложил ограничить доступ на площадь перед Думой – «во избежание». Но Романов сказал, что этого не будет делать никогда. И не стал объяснять почему. А никто не стал переспрашивать.
Но с тех пор Женька, если был рядом, чаще всего носил автомат. Люди Шумилова тоже паслись рядом постоянно и открыто. Однако Романов был почти уверен, что есть и еще одна охрана от Норне-Геста – тайная. И третья – то ли от Жарко его питомцы, то ли прямиком от Женьки с его малолетними «спецслужбистами»; пару раз Романов засекал, что рядом часто крутятся с какими-то делами часто меняющиеся мальчишки.
– Встал, встал уже. – Романов растер руками лицо. На миг вспыхнула досада на Муромцева – не мог приехать сорока минутами позже; эти сорок недоспанных минут казались настоящим счастьем, которое у него жестоко отобрали. Но тут же он заставил себя перестать дурить. Муромцев должен был проехать берегом Амура, насколько будет возможности, собрать людей, если получится – установить связи с властью, какая ни есть, на местах и провести разведку…
В большинстве кабинетов на этаже было тихо. Но ниже этажами работа не прекращалась ни днем ни ночью. Сейчас, быстро шагая по коридорам и лестницам, Романов понял то, чего не замечал раньше, – на «его» этаже работа как-то сама собой прекращалась, когда он ложился спать.
