При нашем появлении пленники оживляются, а всадники, наоборот, приходят в некоторое замешательство, но быстро оправляются и берут повозку в кольцо.
— Кто вы такие и куда везете этих людей? — спрашиваю я.
— А кто вы такие, чтобы мы вам отвечали? — слышится голос.
Де Сен-Реми выезжает вперед и властно приказывает:
— Именем императора! Не сметь пререкаться, когда с вами разговаривает лейтенант гвардии его величества! Кто здесь старший?
Один из всадников, ошарашенный неожиданным натиском, выезжает вперед.
— Я, Мишель Дерю, командир четвертого эскадрона Смертельного летучего отряда округа Биони. С кем имею честь?
Сержант церемонно кланяется:
— Шевалье де Сен-Реми, сержант Серебряного полка мушкетеров его величества. Так кто эти люди, и куда вы их везете?
— Это преступники перед богом и людьми! Мы везем их в Бионь для публичного исполнения приговора.
— В чем состоит их вина? — все таким же властным тоном продолжает допрашивать Сен-Реми.
— Они продали души свои князю тьмы! — напыщенно отвечает Дерю. — Они занимались колдовством, наводили порчу, насылали болезни, приносили жертвы кровью невинных младенцев…
— Кто производил следствие, кто установил их вину, кто вынес приговор?
— Я.
— У вас есть для этого особые полномочия?
— Разумеется!
— Разумеется! Вы и следователь, и прокурор, и адвокат, и судья, и все в одном лице! А может быть, вы еще и судебный исполнитель? — Сен-Реми указывает на вторую повозку, загруженную наиболее ценным имуществом, конфискованным у несчастных.
— Полномочия… — начинает было Дерю.
— Своими полномочиями, грабитель, ты можешь трясти в других местах, а не перед лейтенантом гвардейских мушкетеров! Господин лейтенант! Какие будут распоряжения?
— Пленников освободить! Этих — арестовать!
— Барон де Ривак, командир сводного отряда… — начинает опять Дерю.
— Довольно болтать! — останавливаю его я. — Барон де Ривак — государственный преступник и скоро получит своё. Что касается вас, то лучшее, что вы можете сделать, — это отдать нам свое оружие и ключи от клетки и цепей.
Мишель Дерю обнажает саблю и достает связку ключей.
— Вот ключи, а вот оружие! Попробуйте взять их сами!
— Возьмем! — успокаиваю я его и командую: — За дело, мушкетеры!
Такую команду моим гвардейцам не надо повторять. Мгновенно начинают сверкать сабли и греметь выстрелы. Сам я в схватку не вступаю, всем своим видом показывая, что слишком много чести для таких разбойников скрестить оружие с лейтенантом мушкетеров. Я только достаю пистолет и взвожу курок. Сразу же приходится пристрелить одного из «летучих», неосмотрительно бросившегося на меня. Снова взвожу курок и поворачиваю барабан.
Но стрелять мне больше не приходится. «Летучие» явно никогда не имели дела с мушкетерами, и все их надежды на численное превосходство быстро рассеялись, как дым от моего выстрела.
Гвардейцы недаром считаются лучшими бойцами империи. Они быстро, без суеты делают привычное дело. Мишель Дерю пал одним из первых. На беду свою, он сошелся с моим сержантом и сумел только один раз замахнуться на него саблей. Второго случая шевалье ему ее не предоставил. Сен-Реми был едва ли не лучшим рубакой полка и еще раз подтвердил свою репутацию.
Все было кончено за какую-то пару минут. Восемь разбойников были убиты или ранены, трое обезоружены, четверо бросились бежать. Мушкетеры не стали их преследовать. Они дали вдогонку им залп, который положил конец деятельности этой кучки «летучих смертников».
Пока один из мушкетеров разжимал пальцы Дерю, доставая из них ключи, де Сен-Реми выстрелом из мушкета разбил замок клетки и освободил узников.
— Что будем делать с этими, лейтенант? — спрашивает он, показывая на обезоруженных бандитов.
— Довезем до ближайшего священника, который почтит их короткой исповедью, а мы — длинными веревками.
— И этого? — спрашивает один мушкетер и поясняет — Он не сопротивлялся и сразу бросил оружие.
Я смотрю на молодого человека, стоящего с опущенной головой, и колеблюсь. Моим сомнениям кладет конец молодая девушка, которую только что освободили от оков.
— Ваша милость! Господин граф! Все знают о вашем великодушии. Пощадите его! Он один из всех проявлял к нам сострадание. Шесть часов везли нас в этой клетке, и никто, кроме него, не подумал даже дать нам воды!
— Вы знаете меня, миледи?
— Кто же в Лотарингии не знает отважного и благородного графа Саусверка!
При этих словах пленники смотрят на меня. Молодой человек, о котором шел разговор, — с надеждой, другие — обреченно.
— Ну, вот они не знали, — киваю я в сторону побежденных.
— Бог им судья, но пощадите его.
— Хорошо, — решаю я, — быть по сему. Но он должен хорошо запомнить, что в дальнейшем не следует связываться с такой дрянью. Дайте ему десяток плетей и отпустите на все четыре стороны. Отдайте ему коня и оружие.
Парня быстро привязывают к повозке, и один из мушкетеров от всей души исполняет мой приказ. Во время наказания молодой человек не издает ни звука.
Пока мушкетеры собирают брошенное оружие, ловят коней и раздают все это освобожденным узникам, девушка приносит воды. Она обмывает спину и лицо молодого человека, снимает свой тонкий плащ и накидывает ему на плечи.
— Ну, за этого парня я спокоен, — со смехом говорит мне Сен-Реми. — Эта прекрасная колдунья больше не даст ему встать на ложный путь.
Девушка, услышав эти слова, вспыхивает, а молодой человек странно смотрит на шевалье.
— Берегись, сержант, — шучу я, — как бы этот красавец не вызвал тебя на поединок! Но, господа, пора в путь. Этих двоих привязать к седлам. Правильнее было бы заставить их побегать, но нам надо спешить. Прощайте и больше не попадайтесь этим выродкам. Не всегда рядом окажутся мушкетеры.
— Господь да благословит вас, благородный граф Саусверк! Господь да благословит вас, доблестные мушкетеры!
Под этот прощальный хор мы трогаемся в путь. Скоро мы прибываем в «Жаворонок».
Маркиза де Вордейля я увидел сразу. Высокий красавец с длинными, до плеч белокурыми локонами, скучая, стоит на крыльце и равнодушно смотрит на дорогу.
Подхожу поближе. От левого виска по щеке тянется шрам, который совсем не уродует по-мужски красивое, аристократическое лицо маркиза.
— Мессир?
— Я к вашим услугам.
Не говоря ни слова, я достаю из перчатки серебряный крест и протягиваю его маркизу. Тот, так же молча, берет его, прикладывается, как к святым мощам, крестится и говорит:
— Я готов выслушать волю его высокопреосвященства.
— Кардинал Бернажу приказывает вам вместе с вашими людьми поступить в мое распоряжение.
