– Это ведь Рия, да? – спросил я ближайшего ко мне человека.
Тот энергично закивал в ответ.
– Да-да! Она автографы раздает! Первый раз вышла из каюты за время полета!
Пробраться к Рие было не так-то просто.
Передо мной выросла настоящая стена из фанатов. Большинство из них было куда выше и шире, чем я. Пришлось протискиваться вперед, помогая себе локтями. Люди вокруг голосили, тянули вперед диски с песнями дивы или просто бумажки, попавшиеся под руку. Я наконец смог высунуть голову из-под мышки какого-то поклонника и стал рыскать по карманам, чтобы тоже сунуть Рии что-нибудь для росписи.
И в этот миг я увидел ее.
Она стояла, зажатая между двух телохранителей, другие двое находились чуть дальше, сдерживая толпу. Со всех сторон к ней тянулись руки, Рия вымученно улыбалась, давая очередной автограф. Рыжеволосая, с серо-голубыми глазами и едва заметными веснушками на щеках, она была чуть ниже меня, и на вид ей можно было дать лет двадцать, хотя я точно знал, что она как минимум вдвое старше.
Не успел я толком разглядеть Рию, как кто-то стал протискиваться к ней с противоположной стороны. Под этим натиском люди из первого ряда сделали шаг вперед, кто-то врезался плечом в телохранителя Рии, охранник покачнулся и чуть не сбил с ног певицу. Девушка болезненно поморщилась, на миг ее улыбка померкла, но потом вновь вернулась на свое место, уже окончательно утратив естественность. На лбу дивы отчетливо проступили две вертикальные черточки.
Я покачал головой. Нечего сказать – фанаты они и есть фанаты!
Вдруг в затылке взорвался шар боли. Я закусил губу, сдерживаясь, чтобы не закричать.
Перед глазами отчетливо проступили чьи-то пошлые желания. В видении Рию лапали чьи-то руки, забираясь все глубже под платье. Я не сомневался, что это мысли одного из находящихся тут поклонников.
Потом ко мне пришли еще чьи-то смутные мечты, потом еще и еще. И тогда я с удивлением понял, что вся эта толпа готова содрать с певицы одежду, повалить ее на пол и исступленно насиловать.
Стало противно и душно. По спине скользнуло несколько капель пота. Я брезгливо поморщился. Наверное, это часть ее работы – давать автографы и терпеть домогательства фанатов. Почему же на душе так мерзко?
Наверное, потому, что я всегда знал об этих тайных желаниях.
Под налетом цивилизации, поклонения таланту и искусству, в людях все еще живет это животное начало. Либидо двигает цивилизацию. Из-за него развязывали войны, дрались на дуэлях, убивали правителей. Из-за него практически любая техническая новинка, только-только выпущенная в серийное производство, через несколько месяцев уже каким-либо образом приспосабливалась для использования в любовных утехах.
А эти навязчивые идеи, романтизированные писателями и сценаристами современности – секс в невесомости, секс с роботами, секс с инопланетянами? Секс, секс, секс…
Неужели и в самом деле только на нем держится все наше общество?
В ЗЕФ пытались предотвратить подобную пропаганду, но от этого она только обрела большую притягательность. Как и любой запретный плод. На острове Забвения я узнал довольно много людей, поплатившихся свободой за неуемные желания. Но число других, ступивших на опасный путь, становилось только больше.
Я выбрался из толпы, толкнув напоследок особенно здорового и шумного фаната. Тот не обратил на меня никакого внимания.
– Ну и катитесь вы все! – огрызнулся я.
Возвращаясь к Смирнову, я ругал себя за то, что поддался этой истерии. Не хватало еще и мне, собирая слюни рукавом, с квадратными глазами бежать за усталой девушкой и просить ее оставить след от губной помады у меня на лбу!
Тьфу…
Может, когда-нибудь разум все-таки победит фанатизм и животную страсть? Во мне он несколько раз уже побеждал. Впрочем, я тут же поймал себя на том, что в моей каюте сейчас сидит Ирка и я отнюдь не из-за высоких чувств занимаюсь с ней любовью. Виновато, пожалуй, то самое либидо.
– Ну и как? – спросил меня Смирнов. – Взял роспись?
Я в ответ лишь покачал головой.
– Пойдем перекусим? – предложил агент.
– Давай, – согласился я.
В последний раз бросив взгляд на толпу, мы вышли из холла. Смирнов выбрал для трапезы небольшой ресторан на второй палубе. Мы уже пару раз обедали там, и я знал самые вкусные блюда в его меню.
Смирнов выбрал картофель фри и эскалоп.
Я заказал солянку, антрекот с капустой брокколи и, когда официант ушел, спросил у агента:
– Не знаешь, где тут на космолете какое-нибудь место без людей?
– В смысле, чтобы кафе без людей было? – переспросил Смирнов, оглядывая переполненный зал.
– Нет. Я имею в виду вообще. Посидеть, подумать, почитать что-нибудь?
– Мы в оранжерею еще не ходили. Там обычно людей не так уж много. Даже если и есть, то их за деревьями не видно.
– Хорошо, – кивнул я. – Завтра пойду туда.
– С тобой что-то случилось? – Агент внимательно смотрел на меня. – Все в порядке?
– Да, все отлично! – через силу улыбнулся я.
Смирнов пожал плечами.
– Еще, если хочешь, можешь в каюту-океанариум зайти. Там сейчас дельфина перевозят на Рай. Посмотришь, как он плавает. Говорят, интересно.
– Ладно, еще подумаем, – вздохнул я. – Спасибо за информацию!
– Да не за что, – хмыкнул Смирнов.
А потом принесли наш заказ, и мы приступили к трапезе.
25.12.2222
Пресытившись впечатлениями, весь следующий день я провел в корабельной оранжерее. Но и там ближе к вечеру мне откровенно надоело читать невероятно полезную информацию об анноне трехлопастной, иланг-иланге, цитрофортунелле и карамболе.
Я вернулся в каюту. Ирка, завалившись на койку, хрустела чипсами и смотрела очередной романтический боевик.
Увидев, что я пришел, девушка вяло протянула мне пакет.
– Чипсы хочешь?
– Нет, спасибо. – Я покачал головой и присел на свою койку.
– Что с тобой происходит, Сережа? – Ирка задумчиво смотрела на меня, и я непроизвольно опустил глаза. – Ты все время куда-то уходишь. Ты избегаешь меня, да?
– Нет, что ты! – как можно увереннее сказал я, и по спине разлилась свинцовая тяжесть – тело наказывало меня за вранье. – Дела просто! Государственная важность! Совещания, проработка планов, обучение…
– Ты не умеешь врать, – грустно улыбнулась девушка.
– Я никогда не вру!
– Мне-то уж можешь не говорить. Я тебя знаю очень хорошо. Ты мне всю свою историю в подробностях еще на первом свидании поведал!
– Я не вру, – повторил я.
– Такой большой, а такой наивный! Ты ведь в Забвении отсидел, через столько прошел! Неужели так тяжело научиться пудрить девушкам мозги?
– Я и не собираюсь этому учиться! – Во мне поднималась холодная волна ярости. – Ты не знаешь, как и что я делал в Забвении! Ты не знаешь о том, какой ценой я убил овров! Как я сказал, так и будет! Ты не в том положении, чтобы пререкаться!
