убийства, рэкет. Всё это по кругу уже больше двадцати лет.
Папашка насильника прискакал через четырнадцать минут. С мигалкой на полицейской машине и ещё двумя офицерами полиции. Но нам по фигу. Если у них такая полиция, то им всем туда дорога.
Стволы Куратора мы брать не стали. «Галилы» прихватили, на которые я сделал самодельные глушители. Тяжёлые и громоздкие, но на пару очередей их хватило, а больше и не понадобилось. Расстреляли всех в упор, прямо во дворе. Из машины только позволили выскочить. С трупов ничего не брали – противно. Садиста это не касается. Это плата за удовольствие его грохнуть.
Хотя для меня удовольствие то ещё – я сейчас в одежде насильника. Когда я вышел из подвала, Лейла побледнела, а Алекса показала, чем позавтракала. Второй раз. Первый был в подвале. Кровью я был залит весь.
Сама показала, сама и отмывала. Нечего полицейских экспертов радовать. Я переодевался в шикарной ванной, а Алекса работала уборщицей у существа, потом и бензином это место залили. Растворителя в кладовке оказалось мало. Никто не рассчитывал на такие страсти нашей помощницы.
Сначала мы допрашивали существо вчетвером. Надо же из него было всё выдоить, и оно смеялось, а увидев Алексу, ещё и хохотало. Пока они общались, я достал маленькие тиски и газовый ключ. Как знал, что пригодятся, и существо заплакало и заговорило. Я бы тоже заговорил и заплакал, если бы мне яйца газовым ключом зажали.
Пришлось учесть опыт прошлого допроса – плоскогубцами не слишком удобно. Тиски тоже пригодились – пальцы на ногах зажимать. Так что первая и вторая части допроса прошли в присутствии Алексы и Лейлы. Первая – финансовая, вторая – для полиции и журналистов.
Существо рассказало о махинациях папеньки и внутренних отношениях между властями и опять-таки полицией – Алексе было интересно. Потом пошла информация о делишках существа. Сначала мало, но я подкрутил винтик на тисках и взял в руки молоток. Информация потекла рекой, и Алекса опросталась в первый раз. Она лучше нас знает язык.
Ну а когда полезная информация закончилась, я отправил девчонок наверх собирать вещи и деньги, достал третий диктофон, так, на всякий случай, и принялся пытать существо. Потому что Батыр просмотрел часть первой видеокассеты, позвал меня посмотреть, а сам принялся долбить существо по болевым точкам. Он умеет. На нём два года удары отрабатывали.
Вечером мы уехали на машине существа, а перед отъездом позвонили в редакции четырёх самых крупных греческих газет и предложили эксклюзивный материал о маньяке-насильнике, проживающем в греческой глубинке, и его папеньке – начальнике полиции. С доказательствами. Пока сюда доберутся все заинтересованные лица, мы далеко уедем, а доказательства закинем курьерами во все газеты сразу. Чтобы случайно не потерялись.
* * *
– Охереть! Звездец! Вашу ж мать! Мля!
Мы стояли перед открытым сейфом, а я всё говорил и говорил. Мы двое суток долбились в ворота этой железной крепости, прерываясь только на еду и сон, и такой облом.
– У, скотина! Где этот пепел? Я ему ещё одну термобарическую гранату подарю, уроду. Или две.
Сейф был забит порошком. Белым. В аккуратно запаянных пакетах по полкило. Навскидку килограммов пятьдесят. Деньги – двести баксов. Тысяч. Два автомата. Те же «Кехлер и кох». Драгоценные побрякушки. Финансовая документация. Тетради с записями. Видеокассеты.
Вашу ж мать! Попали! И не выкинешь. Батыр не позволит, а на реализации сгорим. Что делать-то? Еврее-цыгану? Не вариант. Он лет двадцать реализовывать будет. Выйдет на оптовый рынок, его тут же скрутят, и он нас сдаст – у него дети и внуки.
– Джокер, давай в Россию отвезём. Не знаю, как. Я договорюсь дома. – Батыр даже дрожал от возбуждения.
– Давай. Я придумаю, как. – Я тебя сейчас спущу с небес на землю, гадёныш. – Но одно условие: всё это продаётся только в Казани и её окрестностях. И больше никуда не идёт. Поставишь розничные точки прямо рядом со школами, а особенно рядом с твоей школой. Твой герыч пойдёт на дискотеки рядом с институтами. И родители этих детей скажут тебе персональное спасибо, а твоим родителям я лично расскажу, кто привёз к ним на родину белую смерть. Скажу твоему дедушке, всю жизнь учившему детей, а сейчас сидящему с правнуками, о том, что внук, которым он гордится, убивает своих единоверцев.
Тебе мало денег? Давай я тебе свои отдам? Но тебя я больше не знаю. Совсем. Мы работаем по заданиям Куратора, и всё. Ты в моих делах не участвуешь.
Это дерьмо я забираю и закапываю сам. Найдём канал продажи в Европу, Азию или Африку – продадим оптом. На Африку с Европами мне наплевать. Они это изобрели, пусть сами жрут и радуются, а про нашу страну даже не заикайся. Завалю, закопаю и скажу Куратору, что ты сбежал. Это уже не наша страна, но дети в ней не виноваты, что Айрату Бакшееву захотелось поднять ещё больше бабла, и он приехал травить своих племянников и сестёр.
Завтра я отдам тебе все свои деньги и золото, что у меня есть, и больше я тебя не знаю. Я думал, ты человек чести, а ты…
Я знал, как надавить на Батыра, и говорил специально жёстко при Лейле. Семья для Айрата – всё. Просто всё, что у него осталось в этой жизни.
– Мы можем быть убийцами, насильниками и полным дерьмом, но детей я убивать не буду. Ты своё решение принял. Ты больше не с нами. Тебе к наёмникам. Там не будут думать, убивать кучу детей и их детей или нет, и тебе к ним. Я скажу Куратору, что ты хочешь перевестись.
С каждым моим словом Айрат всё больше бледнел и в белом свете ламп дневного света сейчас выглядел хуже обитателя морга. Нечего. Я действительно его убью, если он возьмёт у меня деньги. Возьмёт деньги – предаст. Сразу. В отместку за утраченные возможности. Но Айрат долго не думал.
– Прости, Джокер. – Говорил Батыр глухо. Не глядя на меня. – Ты прав. Я… Я не подумал. Это всё деньги. Я хочу перевезти всех сразу. Чтобы не бояться за их жизни. Прости.
Теперь он откровенен, а я тормоз. Что мешало просто написать письмо? Обыкновенное письмо его родителям. Или брату отца. Вот я идиот! Год на заднице просидели! Только сейчас об этом подумал.
– Это ты меня прости, Айрат. Командир у тебя конченый кретин. Что нам мешает написать простое письмо твоим родным? Само письмо напишешь по-татарски, по-русски, а я напишу по-английски. Обратный адрес дадим до востребования на одну из подружек Алексы.
Мы привыкли, что такие письма проверяет Комитет государственной безопасности, но КГБ уже нет, а ты – гражданин Греции, живёшь с
