обладающие полезными навыками, рассредоточивались по кавалерийским и пехотным дивизиям, в пластунские сотни и в прочие подразделения, где эти таланты могли найти применение.
Разумеется, перевод княжьего или хотя бы графского сынка, умеющего бросаться огненными шариками или ледяными стрелками, из гвардии в ординарную инфантерию или в казаки, был встречен в штыки. Император, с большего разделявший идеи Брусилова, пытался смягчить последствия подобного шага; на месте бывших гвардейских полков остались батальоны для самых борзых недорослей или происходящих из самых именитых семей, что чаще всего совпадало. Перемена в настроениях монарха объяснялась просто: раскрытым заговором большой группы Осененных, желавших сместить и убить Георгия, чтобы короновать его инфантильного сына Александра.
Поверив, что будущее войн – за техникой, Брусилов почитывал журналы о научных опытах и выдумках изобретателей. А еще грустил, что не может обсудить перевооружение с Юсуповым-Кошкиным. Молодой князь, прекрасно владея магией, в том числе редчайшим даром Зеркального Щита, ратовал исключительно за технику – пушки, аэропланы, бронированные авто. Радиотелеграфическая связь в Русской императорской армии, а за ней – и на флоте, стала самой передовой в мире благодаря американским аудионам и только потому, что Федор буквально силком заставил испытать их под Ригой. Соответственно, к любым новинкам и у союзников, и у врага Брусилов относился с крайним вниманием, созвал научный совет, призванный отсеивать завиральные бредовые проекты, сыпавшиеся на оба военных министерства как из рога изобилия, и поддерживать толковые.
Последний год особенно активничали изобретатели сухопутных дредноутов, предлагая громадные и нелепые самодвижущиеся повозки с броней. Судя по сообщениям союзников, запад Европы постигла та же беда. Только на заводе «Рено» поступили разумнее: склепали бронеколпак на трактор с передним рулевым колесом и просунули в лобовую броню маленькую пушку. На эскизе красовалось на редкость неуклюжее сооружение. Брусилов сообразил, что даже без его редкого магического дара – выводить технику из строя – бронированный трактор далеко не уедет. Как только рулевое колесо провалится в мягкий грунт, чудо техники превратится в неподвижную огневую точку с удручающе малым сектором обстрела.
Огорчало также, что львиная доля сообщений о технических новшествах приходила через начальника разведки генерал-полковника Татищева, заставлявшего сокращать и упрощать доклады подчиненных до уровня, ему понятного. То есть гимназического. Сместить Татищева не было возможности – за бравым и туповатым артиллеристом стояла семья императрицы. Так как значение разведки мало еще кто понимал, брауновское движение императорского двора пихнуло дубового солдафона именно на эту должность в надежде: здесь особого вреда не принесет. Брусилов был в курсе, что генерал мало вмешивается в работу подчиненных и, не слишком разбираясь в порученном деле, больше кричит да хлопочет за любимчиков-подхалимов. Гораздо толковее был товарищ начальника разведки генерал-майор Проничев, но от него не все зависело. Если Татищев встревал – пиши пропало.
Очередная волна раздражения в адрес этого фельдфебеля с генеральскими эполетами возникла при чтении сообщения из Франции. После длинной реляции об изменении шевронов на гусарской форме личной гвардии президента затесалась приписка. Союзники сообщали: эксперт фирмы «Рено» одобрил концепцию бронированной гусеничной машины с крупнокалиберной митральезой системы Кошкина-Соколовой. Точка.
Ан, нет. Шло разъяснение, что же такое «митральеза». Оказывается – пулемет в переводе с французского. Генерал не знал сам, а узнавши, решил разъяснить фельдмаршалу. Вдруг он такой же неуч как сам Татищев.
Главное, сукин сын не изволил обратить внимания на главное, сенсационное в этой единственной фразе – фамилию Кошкина! От этой мысли министр пришел в ярость, ударив кулаком по бестолковому донесению.
Или благодаря Зеркальному щиту знаменитый князь, чьи останки не найдены, каким-то чудом уцелел под разрывами 305-миллиметровых снарядов. Или существует некий архив с нереализованными идеями покойного… Это может перевернуть все!
Отменив назначенные встречи, Брусилов велел немедленно, лучше – бегом, отправить к нему в кабинет офицера, получившего сведенья из Франции. Со всеми секретными и наисекретнейшими сопутствующими документами.
Запыхавшийся полковник, отмахавший галопом несколько сот метров по коридорам здания на Дворцовой от доставившего его автомотора, принес тоненькую папку. В ней – всего один лист с расшифровкой коротковолнового радиотелеграфического сообщения, полученного через новейшую систему связи. Благодаря ей, в случае войны одновременно с Германией и Австрией, Россия не будет отрезана от Франции. Радиоволнам немцы никак не запретят летать над Центральной Европой.
Парижский резидент полковник Игнатьев сообщал, что на связь с ним вышла российская подданная Юлия Сергеевна Соколова, также контактировавшая и с Сюрте. Она предъявила права на распоряжение двумя вкладами Кошкина в парижском банке, а еще предложила Франции и России на паритетных началах двойную разработку Кошкина: бронированный экипаж, оснащенный новейшим и не знающим аналогов крупнокалиберным пулеметом, способным поражать другую бронетехнику и подавлять огневые точки. О проекте доложено великому князю Михаилу Георгиевичу. Ознакомленный с набросками Кошкина французский эксперт считает, что это – прорыв в вооружении сухопутных войск. Впервые предложен рабочий вариант компактного бронированного экипажа, достаточно подвижного, проходимого, сравнительно простого в постройке и практическом использовании. Без сомнения – эффективного. Французы приступили к изготовлению производственной документации.
Что же происходит? Великий князь занимается вопросом, касающимся исключительно Военного министерства, не поставив министра в известность, а начальник разведки не умеет отличать важнейшую информацию от второстепенной?!
Брусилов снял очки и неторопливо их протер, стремясь привычными движениями погасить вспышку гнева. Потом спросил:
– Полковник! Донесение датировано понедельником. Понедельник был позавчера. Вы мне можете объяснить, какого… – фельдмаршал употребил непозволительное в присутственном месте слово, но удержаться не смог. – Какого … ваш напыщенный олух прислал мне доклад только сегодня?
– Заняты они были. Его высокопревосходительство готовили бумагу на высочайшее имя о лишении Игнатьева полковничьего звания и увольнения из РИА. Ему поручалось добиться, чтобы все деньги со счетов Юсупова-Кошкина были переведены в Россию. А получилось, что деньги ушли, вместо них предложен какой-то экипаж с митральезой, никому не нужный. Так их превосходительство заявили.
Полковник ни единым мускулом лица не дрогнул, доложил четко, процитировав ближайшего начальника и поедая глазами вышестоящего над непосредственным. Но совсем несложно было догадаться, что, по его мнению, «напыщенный олух» – это еще мягко сказано.
Генерал-фельдмаршал раскрыл папку «На подпись». Взял отношение Татищева об увольнении Игнатьева и начертал резолюцию: в течение суток подготовить ходатайство о награждении французского резидента орденом за получение сведений исключительной важности.
Отпустив офицера, Брусилов приказал адъютанту немедленно связаться с канцелярией его императорского величества. Жив Федор или нет, ситуация срочно требовала высочайшего
