испуганно ойкнула, заметив рану.
— Что с тобой случилось?
Алина оказалась быстрее. Она коротким движением погладила меня по голове и исчезла за дверью зеленой гостиной Малого Зимнего дворца, в которой мы с Рыжим неожиданно появились.
Я услышал, как Алина зовет слуг, и понял, что помощь на подходе.
— Помоги мне подняться, — попросил я Полину. — И дай, пожалуйста, телефон. Мне надо позвонить Бердышеву.
— Очень приятно, что ты вспомнил обо мне, — неожиданно раздался за моей спиной голос Жана Гавриловича.
Я обернулся.
Бердышев сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и хмуро смотрел на меня.
— Тебя не было целые сутки, — сказал он. — И мне бы хотелось узнать, куда ты пропал.
— Он не разрешил нам с Алиной пойти за тобой, — обиженно сказала Полина. — Мы хотели уйти тайком ночью, но твоей матрицы не было на карте. Знаешь, как мы испугались?
Она сказала это с упреком, как будто я был виноват в том, что валялся без сознания на старом складе.
Устав стоять, я плюхнулся на мягкий диван и жестом подозвал к себе Рыжего. Он был в порядке.
— Ты здорово выручил меня, дружище! — сказал я лису, гладя его по голове. — Спасибо!
Жан Гаврилович подошел, взглянул на мое плечо и вытащил из кармана телефон.
— Александр Михайлович! Срочно приезжай в Малый Зимний дворец. Наша пропажа объявилась с огнестрелом. И рана, похоже, не простая.
Он выслушал ответ и внимательнее осмотрел мое плечо.
— Выходного отверстия нет. Да в таких случаях его почти никогда не бывает, ты же знаешь. Давай скорее!
Бердышев убрал телефон в карман и повернулся ко мне.
— Лунин скоро будет. Дотерпишь?
— Дотерплю.
— Тогда рассказывай, — распорядился Жан Гаврилович. — Куда ты пропал? Как видишь, герцогинь я перевез и сам остался их охранять.
— Спасибо, — кивнул я. — Я тоже не терял время зря. Отыскал нашего крокодила и свернул ему шею.
— Что?!
Глаза Бердышева чуть не вылезли из орбит, а усы удивленно встопорщились.
— Какого черта ты погнался за ним один? Рассказывай в подробностях.
Я вздохнул. Тянуть время не имело никакого смысла.
— Это получилось случайно. Я собирался показать Александру Михайловичу как перемещаюсь по магической линии. И как будто что-то меня дернуло. Я подумал о нашем оборотне и отправился к нему.
Краем глаза я заметил, что Полина слушает меня, открыв рот.
— Дальше, — потребовал Бердышев.
— Магическая линия привела меня в гостиную какого-то особняка. Там был тот самый немец, про которого рассказывала Ольга Клаузе, помнишь? Тот, который приходил к ее мужу. Высокий, с узким лицом. тяжеым подбородком и неприятным взглядом.
— Помню.
— Увидев меня, он испугался и превратился в крокодила. Потом мы немного подрались. Я выпил его матрицу и свернул ему шею. Тут в гостиную вбежали вооруженные люди и принялись в меня стрелять. Но я успел сбежать по магической линии, прежде чем потерял сознание.
— Это все? — прищурился Бердышев.
— Нет, — вздохнул я. — Умирая, крокодил превратился в Бранденбургского курфюрста. И я свернул ему шею. Так что если ты ищешь убийцу, то он перед тобой. Но я только оборонялся.
— Что за херню ты несешь? — удивленно спросил Бердышев. — Какого курфюрста? Бранденбургский курфюрст жив и здоров. Сегодня он был на приеме у Императора.
От этой новости у меня зазвенело в ушах.
Точнее, в них звенело и раньше — от боли в плече, от кровопотери, от усилий, которые я потратил на то, чтобы переместиться по магической линии.
Но теперь этот звон оглушил меня — словно в моей голове разом зазвонили колокола главного собора Столицы.
— Ты чего? — с тревогой спросил Бердышев. — Ну-ка, приляг!
Я растянулся на диване, вытянул босые ноги и поплыл куда-то, равнодушно глядя в качающийся потолок.
Выходит, бранденбургский курфюрст жив? Значит, он не имеет никакого отношения к твари, которая под видом крокодила пожирала петербуржцев, пусть и не самых хороших?
Я прокручивал эту мысль в голове раз за разом. В ней было что-то неправильное, но я никак не мог уловить — что именно.
Краем сознания я понимал, что вокруг меня хлопочут испуганные герцогини. Потом, словно ниоткуда, появился доктор Лунин и сунул мне под нос ватку, которая резко пахла нашатырем. Даже этот запах не вывел меня из задумчивости. Я только поморщился и равнодушно покосился на доктора.
Александр Михайлович озабоченно нахмурился и махнул двум санитарам, которые переминались с ноги на ногу у дверей гостиной.
Меня переложили на носилки и понесли по лестнице.
На свежем воздухе я немного опомнился и махнул рукой, подзывая Бердышева. В ладонь тут же уткнулся мокрый нос Рыжего. Лис, поскуливая путался под ногами у санитаров — как видно, в незнакомом дворце ему было не по себе.
— Не отходи от герцогинь ни на шаг, — сказал я Бердышеву. — И приставь к ним гвардейцев для охраны.
— Уже, — кивнул Жан Гаврилович.
— И отвези Рыжего к Казимиру.
Потом мы долго ехали на санитарной машине. Звук сирены доносился до меня словно издалека и совершенно не мешал думать.
А подумать было о чем.
Если курфюрст жив — значит, никто не станет преследовать меня за его убийство. Это неплохо.
Но ведь кого-то же я убил! Почему об этом ничего не известно? Охранники особняка скрыли убийство? Зачем?
Я вспомнил хруст шейных позвонков под моими пальцами. Это не могло мне почудиться. Если я дрался именно с курфюрстом, и он каким-то чудом выжил — то все равно не смог бы а следующий день быть на приеме у Императора.
Но если курфюрст жив — он не перестанет преследовать Алину. Значит, девчонки по-прежнему в опасности. И мне надо не в госпитале валяться, а охранять их.
Мысли путались, никак не желая складываться в законченную картину. А тут и поездка закончилась. Санитары вытащили носилки из машины, переложили меня на каталку и повезли в операционную. Рядом широко шагал доктор Лунин, на ходу отдавая короткие команды медсестрам.
В операционной меня переложили в третий раз — теперь на стол — и накрыли простыней.
Это живо напомнило мне подвал покойного графа Стоцкого.
— Что вы собираетесь делать, доктор? — спросил я Александра Михайловича, который как раз натягивал стерильные перчатки на чисто вымытые руки.
— Попробую разобраться, что у вас с плечом, — ответил Лунин. — магическая медицина не помогает, придется оперировать обычным путем.
Он поднял голову и посмотрел на кого-то поверх меня.
— Давайте наркоз!
Затем на мое лицо опустилась силиконовая маска. Я сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
Когда сознание снова вернулось, я уже лежал в палате. Простреленное плечо туго стягивала свежая повязка, но боли почти не было. А главное — матрица отозвалась сразу же, как только я попробовал на ней сосредоточиться.
Как будто до этого на моих
