мне показалось, что это действительно она…
Я отпустил свою подозрительность погулять и положил свободную руку богине на затылок, чувствуя королевский шёлк её волос. Моя чёрствая душа Тёмного Жреца вспыхнула так, будто и не было стольких лет поклонения Тьме… Ох, расщелину мне в душу, я и не думал, что ещё способен на такие чувства!
А может, это Малуш так разгорячился? Я так подозреваю, молодой проповедник был ещё девственником, и любое прикосновение женщины должно было вызвать в его крови юношеский пожар. Тем более, Сияна наверняка умеет разжигать огонь страсти.
Или…
Кажется, это самое третье «или», которое просыпалось в моём подсознании, и вправду существовало. Какая-то неизвестная и незнакомая мне часть моей души ответила на поцелуй богини, явно соскучившись по тысячелетней страсти. Неужели где-то во мне и вправду прячется древний бог?
— О, Хморок, а ты всё такой же! — оторвавшись от моих губ, прошептала Сияна, — Как ты это делаешь⁈
— Что? — просипел я.
Моё сердце ходило ходуном… То ли от того, что половина моего тела всё так же лежала под тяжеленной глыбой, то ли действительно от страсти. Я неимоверно хотел эту Сияну… мать её… со всеми её прелестями!
— Ты поцеловал меня, как будто в первый раз… Как будто только и хотел всю жизнь, что целовать только меня! О-о-о, Хмарок, а ведь я летела сюда свернуть тебе голову, — она усмехнулась, стирая кровь со своих губ, — Представляешь, Мавша тут напела мне, что всё это время вы с ней…
— Избавьте меня от своей женской дурости, — перебил я, — И ты не можешь меня напрямую убить, мы оба знаем.
Та засмеялась, будто мы обсуждали какую-то забавную мелочь. От её смеха скрипнули завалы вокруг, и мне показалось, что глыба, лежащая на мне, чуть сдвинулась. На какой-то миллиметр, но я почувствовал это новой волной страдания.
— Ох-х… — вырвалось у меня.
— Вот видишь, Хморок… Всё я могу. Ничего, что я тебя по-северному называю? Я просто хорошо помню, что тебе так больше нравилось, чем это наше южное — Хма-арок.
К моему горлу снова подступил кровавый ком. Сияна явно убрала свою исцеляющую силу, чтобы ещё раз продемонстрировать, что моя жизнь полностью в её руках. Ну, нет, так мы не договаривались.
Её пальцы, только что с нежностью обнимающие мне лицо, впились в мои щёки ногтями. Я лишь в ответ ощерился:
— Сияна, я могу тебя грубо послать…
— Но?
— Но не хочу. Я теперь, видишь ли, светлый и хороший, — буркнул я.
У той чуть подлетели брови, она с ещё большим интересом уставилась на меня, теперь поглаживая кончиками пальцев мне лицо.
— Ты пришла меня убивать? Давай уже скорее, мне ещё придумывать, что на том свете рассказывать.
Она недовольно поморщилась.
— Грубиян! А Стрибор ведь говорил, что ты непрост… Всё так же непрост.
— Хватит дурить мне мозги. Если бы ты хотела убить, давно убила бы.
— И то верно, — и она снова впилась губами мне в губы.
По её мнению, раз я лежу под завалом, то мне что, больше нечем заниматься, как лобызаться с богиней?
— Эх, ушло, — она недовольно прищурилась, — Ты обиделся?
— Хорошего помаленьку, — усмехнулся я.
Сияна откинулась затылком на камень позади и с улыбкой уставилась на меня, рассматривая, будто пыталась запомнить в сумерках завала.
— Так ты чего… — сказал я, — Просто так прилетела, повспоминать былое?
— Нет, предупредить.
Я сам скосил глаза на глыбы сверху. Тишина вокруг так и нарушалась слабым потрескиванием медленно движущихся камней.
— Как-то поздновато, не находишь? — проворчал я, — Я уже в ловушке…
— Ой, Хморок, не смеши меня. Даже несмотря на то, что ты смертный, тебя это не остановит, — она снова прижалась лбом к моему лбу, схватила мою свободную руку, приложила её к своей щеке. Затем, нахмурившись, уткнулась носом мне в ладонь, — Яриус уже встречался с тобой?
Я сам уставился на ладонь, не особо понимая, что богиня имеет в виду.
— Ты про что? — спросил я, хоть и догадывался.
— Этот запах… — Сияна втянула носом, — Зачем тогда… Не понимаю.
— Что? Яриус пахнет так же?
Она промолчала на долю секунды дольше, чем требовалось.
— Нет, ты с ним не встречался… Но это странно.
Её пальцы так сильно сжали мою ладонь, что все мысли вылетели у меня из головы, и я стиснул зубы. Ещё чуть-чуть, и сломает.
— Яриус считает, ты нарушил равновесие, — сказала богиня, резко меняя тему разговора, — Он недоволен.
— Я должен испугаться?
— Хотела бы я посмотреть на то, что может испугать северного бога мрака, — Сияна улыбнулась, — Так ты нашёл плод Древа?
Я удивился:
— Что?
Сияна усмехнулась. А я лихорадочно стал думать, ругая себя за длинный язык.
Не просто так пришла эта Сияна, даже всё моё жреческое нутро взвыло цербером… Этот Яриус наверняка знает, что она была близка с Хмороком, вот и прислал её наперёд, чтобы разведать. Кстати, а Яриус в местном пантеоне богов кто? Ну явно не такая мелочь, как Стрибор.
Будь я богом, который враждовал с кем-то в древности, с кем-то могучим… И вот этот кто-то снова объявился.
Что бы я сделал? Сразу полетел бы биться с ним? Биться с богом, который обманул смерть и вернулся? Да ещё с этим самым плодом…
Нет, я бы сначала выяснил, какой расклад сил. Дела божественные — они ведь такие, подчиняются законам мироздания ещё жёстче, чем сама природа.
Помнится, перед тем как убить Второго Жреца, я менял план несколько раз. Потому что некоторые неважные мелочи могли обрушить всё.
Так и здесь… Каждый ли день исчезают боги? Каждый ли день они возрождаются?
Если вспомнить некоторые древние мифы, то вся жизнь богов — это вечная борьба с пророчествами. Вот и Яриус наверняка бог мозговитый, сгоряча ко мне не полезет… А то вдруг сам же Яриус вот так исчезнет на сотни лет?
Не-е-ет, когда ты бессмертный, начинаешь ценить жизнь ещё больше. Тем более, последний вопрос про Древо и его плод Сияна задала не просто так. Уж слишком невзначай она спросила.
Это был вопрос от самого Яриуса…
Сияна улыбнулась, снова прижав мою голову к своей груди:
— Видимо, ты ещё не всё вспомнил. Хотя радует, что ты помнишь о нас с тобой…
Она явно считала, что таким образом заглушила мою подозрительность. Я был бы против такого мягкого насилия, но каждое её прикосновение дарило мне облегчение. И так мне думалось гораздо легче.
Ну что ж. Пора Всеволоду Тёмному подстелить ещё соломки на своём пути.
— Я в теле бросса, — сказал я, — И при этом — лиственник…
О, да, я смог немножко лишить её самообладания. Сияна снова уставилась на меня, её взгляд чуть расфокусировался. Да, сейчас она увидела всё, что ей нужно.
— Ни Стрибор, ни Мавша не упомянули об этом… — растерянно прошептала она.
Я словно не услышал её, продолжая рассуждать вслух:
— Поэтому, думаю, я узнал о Древе всё, что мне надо.
У меня были только обрывки пророчества о возвращении Хморока, и наверняка Яриусу они все известны. Но следовало напустить ещё тумана, чтобы выиграть время. И плох тот Тёмный Жрец, который не сумеет обмануть.
— То есть «всё»? — вырвалось у Сияны, — Плод и вправду существует?
— Спроси у Яриуса — проворчал я, — Кстати, когда меня не было, его устраивало такое равновесие?
Она поморщилась.
— Я вам что, смертная на побегуш… — тут она осеклась, потом растянулась в улыбке, — А ты всё такой же. Я до сих пор не могу привыкнуть, что за твоей воинской личиной скрывается такой острый ум.
— Я ещё и лесть не люблю.
— Ты никогда не был согласен с Яриусом, Хморок, — Сияна снова уставилась на мою руку, понюхала, словно проверяя себя, — Равновесие никогда не подружится с хаосом.
Ага. Значит, лишнего она мне не скажет. Но слова про хаос залегли мне в душу. Надо будет узнать обо всём этом побольше… И о плоде, и об Яриусе, в конце концов.
— Сияна, я так-то умираю, — напомнил я, — О чём ты хотела предупредить?
— Грядёт война, — вздохнула та, — Большая, магическая. Троецарию и Лучевию хотят стравить… И бог Яриус этому мешать не будет.
— А причём тут я?
— Война обязательно коснётся Бросских гор. Яриусу будет выгодно, если Храм Хморока будет разрушен, он не хочет твоего возвращения.
Я только скривился. А меня самого кто-нибудь спросил, хочу ли я своего возвращения?
Не удержавшись, я всё
