Между тем «Днепр вечерний» все еще переминался в раздумье, а главный редактор оного очень живо расспрашивал, есть ли у Георгия Полеводова еще какие-то материалы по делу, а так же имеются ли копии. После такого вопросника, Георгий принял решение более не появляться в редакции «Днепра». И пожалуй именно после того, начал замечать признаки слежки. Ну, а вскоре последовало прямое нападение.
46. Два майора и Куликовская битва
Мир велик и сложен. Немудрено, что тут все перемешано. Майор Шмалько в некоторой досаде. Такой же майор, но не танковый, а ракетный, Корепанов побил его на его собственном поле. Все ж главная задача ПВО, пусть и подвижного, не катание по дорогам, а контроль небесной лазури. Однако дивизионный майор сумел перебазировать свои гусеничные машины абсолютно без потерь: вся когорта успешно перекочевала с южных окрестностей Донецка в северные, и ни у одной гусенично-колесной единицы не заклинило коленвал, не продавило ступицу, а отвалившиеся гусеничные звенья не отстегнулись по пути, как змеиная кожура. С другой стороны, именно танкист Шмалько — единственный претендент, могущий смело вызвать майора пэ-вэ-о-шника на соцсоревнование в плане уничтожения самолетов; на донецком аэродроме остался большой задел из вражьих транспортников разного калибра. Но, во-первых, не стоит распространяться об участии в той трагедии, а тем более хвастать пирровыми победами. А во-вторых, танковый майор искренне жаждет, дабы Корепанов поставил рекорд. В конце-концов это сейчас их общее дело, а кроме того — о чем не желается думать — не смотря на прыть ракетного дивизиона в игре в прятки, как-то мало верится, что ему все-таки позволят проявить свои огневые возможности еще хотя бы разок. Тут же все-таки не «Ирак-91». Там мигрирующие с места на место «Скады» все-таки руководствовались указаниями генерального штаба, а не фланировали по пустыне без руля и ветрил.
Правда, командиру утерянного танкового батальона, из-за личного незнакомства с паном Нострадамусом, не дано знать, однако некоторые условия для постановки рекорда наличествуют. Идущие на новую промежуточную посадку истребители-бомбардировщики, с полумесяцами и звездами на киле, ведать не ведают ни о каком Корепанове и его засадной тактике. Да и бое-ресурса, дабы сразиться с «Буком» на равных у них не осталось совершенно. Правда и Корепанов тоже понятия не имеет о таком прикупе. Вообще-то ныне ему и некогда особо размышлять. Экран уже пестрит целями.
«Бук-М1» система не слишком дальнобойная. Скоростные цели способны миновать его зоны пуска и поражения очень быстро. Потому тут совершенно некогда осуществлять некий последовательный обстрел, с оценкой результативности и вторичным решением на добивание с поправкой. Задействуется все и сразу.
Каждая пусковая «Бука» — автономная машина Судного дня локального действия. Она призвана отслеживать, брать на АС, запускать и наводить ракеты. Хуже, она способна управлять ракетами загруженными на пуско-заряжающие машины. В общем, вся система в целом очень многоканальна, это Рой.
Конечно, и турецкие «Фантомы» движутся скопом. Но эти бравые железные мальчики явно угодили не в свое время. Вьетнам давным-давно миновал. Если бы боевой рой «Бука» волшебно перенесся туда, в окрестности Ханоя, в шестидесятые, авианосцы Штатов устали бы плавать через Тихий океан и обратно за пополнением авиакрыла, а компания «Макдоннел-Дуглас» уморилась бы считать прибыли. Именно имитация такой альтернативы истории сейчас и происходит. Конечно, «Бук М-1» против Ф-4 это не танки на Куликовом поле, но все-таки…
47. Пули, трупы и вредные мутанты
Инстинкт самосохранения у Георгия Полеводова явно в недоразвитом состоянии. В условиях дикой природы, сформировавших популяцию хомо сапиенс, когда саблезубые тигры и пещерные львы включали человечину в ежедневное меню, выжить таким мутантам не светило. Однако выходит, его порог самосохранения сдвинут еще более. Совершенно разбалансирован. Ибо сейчас в цивилизационном раю европейской семьи народов, он все едино сумел влипнуть в ситуацию, когда его выслеживают хищники. Видимо, идет очистка вида от опасной мутации. В самом деле, нет бы как все прочие, порядочные члены стаи, баюкаться перед TV-ящиком, усердно переживать за реформу родимой Конституции, перевыборы в Вэрховну Раду и непредсказуемые мытарства поп-звезд, нет же. Ковыряет в каком-то ненужном порядочному журналисту белье. Подумаешь, нескольких девушек пострадавших во время аварии на аэродроме, которая, кстати, как всем известно, обошлась без жертв, переправили из одной больницы в другую, причем, по неясному адресу. Может, так требуется для их лучшего лечения и домашнего покоя?
Правда, неуемно-опасное любопытство и избыточная, для желающего жить без бед сапиенса, сообразительность Полеводова толкнули его в объятие служащих — или вернее, служащей — прибольничного морга. Разговор под недорогой, но в солидной порции, коньячок, с некой дамой-бальзамировщицей, выявил, что действительно, на днях, в заведение поступало несколько женских трупов с ужасными (даже для служащих морга) пулевыми отверстиями. И вроде бы поначалу колесико ритуала поступления крутнулось как водится, то есть, кто-то из более квалифицированных работников, хлебнув для храброты спиртика, начал производить вскрытие, и даже успел извлечь одну, весьма крупнокалиберную («я в этом не разбираюсь, Жора») пулю. И уж как водится, неопознанные трупы пометили в регистрационном журнале: время поступления поминутно, номер «скорой», а так же фамилию врача. А еще, вроде бы заведующий морга, связывался с милицией, на предмет опознания и т. п. Однако быстро, и часа не миновало, как вся похожая активность оказалась планово-ненавязчиво пресечена, все задействованные лица срочно обременены сверхсрочными заданиями, а еще через пару часов прибыло несколько машин «откуда-то там» и все поступившие «трупаки» переместились на колеса.
— А журнал? — интересуется Полеводов с малой надеждой.
— Его это… Изъяли на ревизию. Пока метим поступление во временной книге.
Тут Георгий Полеводов решает, что почти все возможное на данном плацдарме он уже выведал, а к тому же, пропахшая формалином дама в летах, явно разогрелась от коньячку не в меру, и уже лихо мацает руками самого Полеводова, как будто он ее новый, свежепоступивший объект для инъекций. От остаточной рюмочки на брудершафт он лихо уклоняется, оставляя даму докушевать конфеты и коньячок в горьком одиночестве. Что дополнительно доказывает: Георгий Полеводов есть социально неприемлемый для цивилизованной европеоидности отброс эволюционной цепи. Эту социальную мутацию необходимо изъять из обращения генофонда человечества.
