Сигареты давно уже надоели, а пустые банки из-под пива, которые Курехин аккуратно ставил на паребрик, грозили соорудить частокол. Петрыкина все не было. Время, назначенное для рандеву, давно уже прошло. Три часа назад, вооружившись жучками, дорогим костюмом и бутылкой коньяка, доблестный лейтенант направился к гостинице, чтобы невзначай заглянуть к таинственному гостю из закалебалтики и оставить мудреные механизмы в его номере. Сцену ревности отрепетировали тщательно, почти до мелочей. Особенно же Петрыкину удавалось искреннее разочарование и раскаяние. Всеволод, при виде столь блистательного актерского таланта подчиненного даже засомневался, искренними ли были жалостливые монологи лейтенанта в прошлом, но времени на анализ решительно не оставалось.
— Ты главное коньяка хлебни, — менторским тоном вещал майор, уча азам конспирации своего младшего товарища. — Трезвый он что? Шпион, побирушка, нежелательный элемент вроде продавца Орифлейма. Пьяному и море по колено, и придираться особо не будут. Ну, выпил человек, а потом по бабам. Или как в твоем случае. Сидел в кафе с партнерами, принимал на грудь ударную дозу и такая оказия. Обычное же дело.
— А если не пустят? — Засомневался ученик, снимая с лацкана пиджака невидимую соринку.
— Дашь на лапу. — Развел руками майор. — Портье, швейцару, коридорному. Только особо не переигрывай, чай не Рокфеллер. Зайдешь и скажешь, так, мол, и так. Пили, закусывали, и вдруг тебе померещилось, что твоя якобы жена с неким серым типом в гостиницу идет. Ты сначала не понял, но потом в голове прояснилось, и рогатый муж бросился за соперником.
— Почему не догнал?
— Да не успел. Упал, шнурки развязались, ППС-ники тормознули такого красивого и нетрезвого одновременно. Вон и бутылка в руке, чем не алиби. Ладно, хватит разговоров, шуруй на дело. Ни пуха, ни пера.
— К черту.
— Тебя, брат, только за смертью посылать. — Всеволод облегченно вздохнул, когда довольный и раскрасневшийся лейтенант появился из-за угла, громко насвистывая до противного знакомую мелодию. — Что столько времени?
— Не поверите, товарищ майор, — Петрыкин остановился рядом с Всеволодом и, пахнув перегаром, осветил улицу белозубой улыбкой. — Я-то думал, что фильмы про Джеймса Бонда плод больной фантазии сценаристов из Голливуда, а тут такое.
— Жучки установил? — нахмурился Курехин.
— В лучшем виде, — вновь оскалился лейтенант и зашарил по карманам в поисках сигарет. — Один гад в лампе, другой в телефонной трубке, один даже в душе. Вам что, совсем не интересно, что со мной произошло? — В голосе Петрыкина майор различил нотки обиды и неудовольствия, но растаскивать подчиненных Всеволод не собирался. Пусть себе в мемуарах напишет, какой он специальный агент, решил он про себя.
— Нет, — покачал оперативник головой. — Жив, здоров, и это главное. Команда уже работает?
— Грузовик с аппаратурой припарковался за углом. — Сник бравый полицейский.
— Тогда топай домой. С полдня у тебя выходной.
Майор кивнул окончательно деморализованному лейтенанту и, развернувшись на каблуках, потопал в сторону метро. С некоторых пор, когда Всеволод был еще насквозь военным, он зарекся иметь среди подчиненных друзей.
Двенадцать дней до часа «икс». День. Локация 2. Совпадение временных отрезков 1:1
Хамви был выловлен и поставлен на твердую почву и теперь, водрузившись на сидения, вся честная компания уверенно катила вперед. Светлана была за рулем, Хелл, пристроив пулемет на колени сел на переднее пассажирское, а потеющий и корчащийся от боли в животе Всеволод уместился с Семеном позади.
— Отпускает вроде, — просипел майор, корчась от нового приступа боли, когда армейский внедорожник ведомый бой-бабой подскакивал и вилял, огибая очередного ходячего мертвеца, решившего вдруг выйти на дорогу.
— Это хорошо, — Давыдов промакивал лоб майора платком и нервно поглядывал вперед. — Но что дальше?
— В смысле? — От такого странного вопроса Курехин даже позабыл о судорогах и, выпрямившись, с удивлением взглянул на аналитика. — Дойдем до точки перехода и бум, мы в новом страхе.
— Это мы. — Шепнул Семен и скосил глаза на лихого водителя. — Ты, я, Хелл, все кто раз за разом идут через этот горячечный бред. Но что будет со Светланой?
— Насколько я понимаю правила игры, она рискует застрять здесь.
— И ничего нельзя поделать?
— А я почем знаю?! Я эту адскую машину не программил, хотя надо отдать должное, работали спецы. Мне бы таких в отдел. На раз бы хвост всей Российской киберпреступности прищемили.
— Мне Хелл намекнул, что Света на твою жену похожа.
Майор усмехнулся и вновь поморщился от спазмов в животе.
— Да не похожа, Сема, а вылитая копия. Неверность жены — мой сокровенный страх. Зомби — твой. У тебя их, кстати, еще много?
— Страхов?
— Ага.
— Да на пароход.
— Вот этого я, Сема, и боюсь.
Тем временем бетонка в расщелине начала расширяться и Хамви выскочил на асфальтовое шоссе, струящееся черной извилистой полоской по дну ущелья. Склоны стали более покатые, кое-где появилась растительность и домики, и майору стало ясно, что этот закрытый социум ученых, занимающихся черт знает чем, и был их местом назначения. Прибавилось и зомби, только теперь они были переодеты в белые халаты, шорты или брюки цвета хаки и имели бороды и усы. Кое-где попадались лысые и очкарики, но рассмотреть их более подробно не позволяла скорость.
Добросовестные американские дорожники даже разметку и пешеходные переходы нарисовали. Кое-где попадались и светофоры, красный сигнал которых Хамви решительно игнорировал, провожаемый возбужденным бормотанием мертвых американских граждан.
Будто прочитав мысли майора, Светлана обернулась, и радостно хохотнув, еще сильнее вдавила педаль газа.
— Тут не только американцы работают, — прокричала она, пытаясь перекрыть вой ветра в ушах. Поляки, немцы, русских тоже хватает. Штаты, в отличие от России ценят ученые умы и щедро им платят, вот они и подтягиваются на землю демократии.
— … и всеобщего равенства. — Курехин неприязненно покосился на водителя. — И что с того?
— Да ты, небось, весь извелся, солдатик, как здорово вероятного противника накрыло, а ты тут не причем. Спишь и видишь, как бы кнопку красную нажать.
— Идеологическая машина работает исправно, — заключил Курехин, и вдруг ему стало невероятно легко. Перед ним сидела вовсе не его любимая Света, а голографический мираж. Умная, скромная, любящая, его Светлана никогда не корчила из себя всезнайку, не сочилась ядом ненависти и вообще, вела себя существенно скромнее. Светлана, сидевшая за рулем, была извращенной копией его любимой женщины. Она обладала всеми качествами, которые обязаны были оттолкнуть Всеволода, и они его оттолкнули. Единственно, чтобы он оставил для своей благоверной, так это умение владеть оружием и лихой стиль вождения. У настоящей Светланы не было ни того, ни другого.
