Сергей Джевага - Серый Орден

- Я Серый маг… вы предали меня.

И еще долго гном сидел, приводил мысли в порядок. Вздрагивал всякий раз, когда порывы ветра трепали плащ - в грозном свисте чудился голос человека. Лишь спустя пять минут разведчик сумел подняться с земли, сломя голову помчался к тайному входу…

…Дорога к Башне стерлась в восприятии Птица. Чародей прыгал по камням, когда нужно, бежал и карабкался. Но действовал на рефлексах, а сам предавался мрачным размышлениям. Спустился к строительной площадке, отмахнулся от учеников, что вздумали накормить наставника. Проигнорировав удивленные взгляды, спустился в лабораторию и уселся на жесткий соломенный матрац.

Три кружки крепкого горячего кофе немного приободрили, но разбить напряжения не смогли. Ирн откинулся на холодную стену, невидящим взглядом прошелся по стопкам фолиантов и грубой поверхности стены, крепко задумался.

Размышлял около часа. Перебирал варианты, ругался сам с собой. Спустя некоторое время почувствовал пульсацию охранных кругов, но не придал тревоге особого значения. Судя по астральным следам, шаманы слабы, да и выходка Ирна разрушила четкие планы по захвату Башни. Сожгли пару Кругов, но потерпели поражение и убрались восвояси, потеряв двоих убитыми…

Решение созрело достаточно быстро. Элементарное, но донельзя противное. И выбор прост: либо тупо сражаться, либо поступить по уму. Первый вариант Птиц отмел сразу – нет ни времени, ни желания, ни сил. Через три дня сюда придут первые переселенцы. И если увидят вместо безопасной долины поле боя, планам насчет нового Ордена придет конец. Остался второй выход… но душа протестовала.

- Да пошли вы со своим гуманизмом! - прохрипел, в конце концов, измученный и доведенный до отчаяния Птиц. – Вонючий интеллигент! Боишься в дерьме измазаться, нечего и лезть!..

Слова остались просто словами. Злыми, пустыми и ничего не значащими. Но чародей заставил себя заняться делом. Отобрал пару кусков железа в запасниках, придал нужную форму двумя-тремя заклятиями. Затем вычертил на полу замысловатую фигуру, быстро создал «якоря». Восстановив в памяти слепок демонической ауры, принялся творить знакомый ритуал с небольшими поправками на объект…

Почти под утро мертвецки усталый и бледный парень поднялся на верхний этаж Башни. Зашел в одну из комнат и, стоя на пороге, всмотрелся в равнодушную черноту. За окном сонно насвистывали пичуги, вдалеке брезжила узкая алая полоса рассвета. А тут тишина и холод нежилого помещения.

Раздался сухой скрежет, и Шед возник на границе тьмы – вырисованный углем силуэт, призрак. Лицо бледнее обычного, в глазницах тлеют жаркие угольки, а губы изогнуты в обычной деревянной улыбке.

В ответ на молчаливый вопрос, Птиц протянул массивные браслеты. Демон осторожно принял, внимательно осмотрел. Металл плохой, пористый и хрупкий, поверхность оплавленная. Но судить по внешнему виду нельзя, магии вложено столько, что впору сжечь большую деревню. Шед заметил на каждом из артефактов клеймо в виде пентаграммы, замысловатые символы. Приподнял голову, вопросительно изогнул бровь.

- Если думаешь, что получишь свободу, ошибаешься, - процедил чародей. – Я настроил браслеты так, что могу контролировать уровень твоих способностей. Шаг в сторону – и будешь кормить Низших в Преисподней…

- Короткий поводок, - проскрипел демон утвердительно.

- Именно. Выбор за тобой.

- Выбора нет, - бесстрастно произнес Шед и надел браслеты.

Щелчки прозвучали громко и страшно в стылой тишине. Лицо рыцаря исказила гримаса страшной боли, из горла вырвался задушенный хрип. Пламя в глазницах потухло, Ирну на миг показалось, что мелькнули настоящие глаза, белки и радужка, зрачки… но огонь вспыхнул вновь, на щеках появился бледный румянец. Воин пошатнулся, сплюнул черной слюной вперемешку с дымом. С трудом выпрямил спину и прохрипел:

- Я в неоплатном долгу перед тобой, маг.

- Будь уверен, первый взнос потребую скоро, - холодно сказал Птиц. - В гномьем городе бывал?..

- Не доводилось, но проникнуть могу.

- Отлично! Тогда слушай внимательно…

Рассказ и объяснения заняли не больше пяти минут. И по мере того как говорил Птиц, демон выглядел все более удивленным. В конце магу даже почудилось презрение, хотя сразу убедил себя – показалось.

Рыцарь долго молчал, переваривал услышанное. Чересчур замедленно развернулся к окну и бесстрастно сказал:

- Не жестковаты ли меры?..

- Я жду ответа!..

- Разве у меня есть право на выбор? – в голосе демона отразилась почти человеческая тоска. – Как прикажешь…

Редкий рассеянный свет одинокой масляной лампы больше раздражал, чем служил источником освещения. Каждый раз, когда дверь трактира распахивалась, впуская или выпуская очередных посетителей, порывы сквозняка дергали цепь, и светильник начинал со скрипом раскачиваться. Из сумрака резко проявлялись силуэты грубых столов и лавок, пыльные балки перекрытий, множество раскрасневшихся лиц. Со временем зал погружался в полумрак, наполненный толкотней и беспрерывным движением, что смахивало на возню червей в выгребной яме… до тех пор, пока кто-то снова не дергал ручку, и ветер не рвал цепь с железного штыря.

Кроме прочего трактир «Королевский приют» мог порадовать и другими эффектами: гвоздями и острыми щепками в лавках, подгнившей пищей и кислой бурдой вместо пива. Тучи назойливых мух конкурировали с такими же посетителями – надоедливыми, шумными, чрезвычайно кусачими. Контингент строго специфический: наемники различных мастей, ворье, паломники, торгаши и проходимцы каких свет не видывал.

В течение неполного часа вспыхнуло три драки, одна закончилась поножовщиной. Никто и ухом не повел. Служанки споро затерли кровавые пятна, выволокли трупы на задний двор. И опять пошло непринужденное веселье, хор грубых голосов соткался в гудение улья… Чему удивляться? Столица, один из бедняцких районов на границе с торговым. Сюда хаживали те, кому требовалось «что-нибудь подешевле», то есть практически все иногородние. Цены на жилье и пищу не оставляли альтернатив, и потому заведение пользовалось бешеной популярностью…

«Поубивал бы гадов…» - с раздражением подумал я, когда раздался очередной душераздирающий скрип несмазанных петель. Лампа послушно качнулась, глаза резануло алой вспышкой. В довершение наказания от помоста для музыкантов прилетел пропитый голос. Какой-то бродячий студент из братства Вагантов принялся горланить разудалую песенку про веселую монахиню и тройку находчивых конюхов. Остальные с охотой поддержали, стены задрожали от удалого рева… но и сквозь нестройный рев проник вкрадчивый говор: