– Наверное, тебе не привыкать к переделкам? – говорю я. – Жизнь у тебя насыщенная.
– Это да. Насыщенная. Грех жаловаться. Правда, такой сюжетец – в первый раз.
– И как тебе?
– Ничего. Приятно будет вспомнить. Здорово обновляет кровь, – губы Мишель трогает ироничная улыбка.
– Точно. Вспоминать приключения, в которых тебя чуть не убили, весело. По себе знаю. Одна беда – встревать в эти приключения не очень охота. Прихлопнуть могут.
– Да. Тогда особо не повспоминаешь, – грустно соглашается Мишель.
– Извини. Я вроде как поддержать тебя хотел. Опять не вышло, – я кляну себя на сто рядов. Мой язык иногда молотит раньше, чем заторможенные мозги включиться успевают. Наверное, так и отличают нормального человека от дурачка.
– Я поняла. Все хорошо, – улыбается она. В свою очередь, пытается вселить уверенность в меня: – Действительно хорошо. Мы ведь живы. Скоро переедем в другой дом. Потом дед пришлет транспорт, и мы улетим с этой сумасшедшей планеты.
– Ага, – легко говорю я и киваю. – Вот только жаль, что ребят обнадежил. Так хотелось оторваться с ними. На всю катушку. Я не знал, что это дело так затягивает.
– Ничего. Джек выплатит им неустойку. Он своего не упустит, не волнуйся. И ребят твоих не обидит.
– Наверное, – с некоторым сомнением соглашаюсь я. – А знаешь что?
– Что?
– Ты говорила, я там заработал что-то на том концерте.
– Ну да. Я бы сказала: очень неплохо заработал. Не считая рекламных контрактов – около двухсот пятидесяти тысяч.
– Круто. Это много?
– Многие за всю жизнь зарабатывают меньше, и все равно считают себя успешными людьми.
– А ты не можешь сделать так, чтобы эти деньги между парнями разделили? Ну, и между девушками тоже. Всем поровну. Так можно?
– Зачем тебе это, Юджин? Это твои деньги. Ты их заработал. Музыканты тоже не останутся нищими. В контрактах есть соответствующие пункты, я проверяла.
– Понимаешь, вот разъедутся они кто куда. И не будет группы. Группа – это на самом деле живой организм. А с этими деньгами – вдруг ребята решат остаться вместе? Будут ломать блюз. Получать кайф. Забудут про эту свою новую волну. Есть в этой музыке что-то светлое. Может быть, кто-то еще от них заразится. Было бы здорово. Распорядись, а?
Мишель внимательно смотрит на меня.
– Никак не могу в тебе разобраться. Иногда мне кажется: ты просто вид делаешь, что немного не в себе. На самом деле, ты просто видишь мир не так как все, верно? Вот сейчас – нас с тобой прихлопнуть могут в любой момент, а ты заботишься о том, чтобы твоя любимая музыка не была забыта.
– А что в этом плохого? О чем еще стоит заботиться, Мишель? Что мы оставим после себя? Сплетни? Повод для рекламы? Не так уж это и плохо, если кто-нибудь услышит, как ребята лабают. Может быть, даже и задумается на минутку.
– Я позвоню, – кивает Мишель. И недолго о чем-то болтает с хмурым Джеком. Я не прислушиваюсь, хотя Джек то и дело косится на меня. Просто киваю ему в знак приветствия и отворачиваюсь к двери. В конце разговора лицо его становится каким-то кислым. И удивленным. Наверное, тоже никак понять не может, с чего вдруг человек решил свои деньги раздарить. Я вообще заметил – люди слишком трепетно к этим символам относятся. Стараются их накопить побольше. У некоторых их столько, что за всю жизнь нипочем потратить не смогут. Но все равно – держатся за них так, якобы от размера банковского счета их жизнь зависит. Глупо. Ведь умирают-то все одинаково. Разве что у тех, кто побогаче, гробы будут из настоящего дерева. А больше – никакой разницы. Впрочем, откуда мне знать. Может быть, в этом есть какой-то скрытый смысл, который такому, как я, увидеть непросто. «Не тот беден, у кого мало, а тот, кто хочет большего», – непонятно высказывается на эту тему Триста двадцатый.
– Вот и все, – говорит Мишель, выключая коммуникатор. – Сегодня он парней рассчитает. Правда, тебе еще кое-что причитается. Так что без гроша ты не будешь.
– Интересно, за что?
– Ну, поступления за рекламу, это раз. Плюс выпуск альбомов с живой музыкой – два.
– Каких альбомов? – недоумеваю я.
– Запись концерта, запись вашей репетиции. Джек считает, что из этого он выжмет материала на три-четыре минидиска. Личность ты теперь известная, хороший тираж он гарантирует. Так что предварительно он назвал вот такую сумму, – И она рисует помадой на моей ладони число с многими нулями.
– Нас записывали? – растерянно спрашиваю я.
– Конечно, – удивляется Мишель. – Это есть в условиях контракта.
Я вспоминаю, как мы пускали по кругу бутылочку. Как отвязно играли. Как переругивались беззлобно и рассказывали в перерывах похабные анекдоты, от которых краснели вокалистки. Как взахлеб спорили, а потом выкладывались до упаду. И все это – в записи?
– Мишель, скажи, если меня убьют, ты на этом тоже что-то заработаешь?
Она вспыхивает. Но глаз не опускает. Молчит. Только пальцы сжимает немного нервно. Ей больно. Но почему-то сейчас мне не хочется ее успокаивать. Она откидывается на спинку кресла. Забрасывает ногу за ногу. Негромкий ее голос холоден и тверд. Крошка Мишель умеет держать себя в руках. Я-то вижу, чего ей это стоит.
– Меня трудно оскорбить, Юджин. Я действительно умею выжать деньги из всего. Это залог выживания. Деньги – возможность жить, как тебе хочется.
– Ты имеешь в виду свободу?
– И ее тоже.
– Это иллюзия. Деньги – это инструмент для обретения уверенности. Они не дают свободы. Все вы просто гипнотизируете друг друга нулями.
До самого вечера мы почти не разговариваем. Просто сидим и молчим. Пользуясь случаем, я надеваю наушники и слушаю музыку. В этом отеле хорошая аппаратура. Правда, чувства погружения я почему-то не испытываю. Будто лежу на дне, а звук волнами проносится поверх меня, не зацепив даже краем.
А вечером мне звонит Седой Варвар.
– Привет, старик! – говорит он. Кажется, от него опять попахивает спиртным.
– Привет, Варвар!
– Слышали про твою беду. Твой мужик в галстуке заходил. Ты как, в норме?
– Вроде, да.
– Нам тут бабок не хило набашляли. И твою долю скинули. Ты зря это.
– У меня еще есть. Берите. Не разбегайтесь только.
– Ну, капусты много не бывает. Отказываться не будем. Все равно не возьмешь, ты упертый. Так что эта, как его, – спасибо, чувак.
– Да не за что, Варвар.
– Мы с парнями решили – на Калифорнию рванем. Выкупим кабачок на юге, в Летсорсе, будем вместе лабать. Темы твои я сохранил. И девчонки с нами. Они тебе привет передают.
– Спасибо. И им тоже передай.
– Ты вот что, чувак. Ты, как из дерьма вылезешь, закатывайся к нам, а? Место тебе всегда найдем. С тобой классно лабать. Я тебе пару хороших парней покажу – научат тебя, как правильно горло драть.
