– У меня еще есть. Берите. Не разбегайтесь только.
– Ну, капусты много не бывает. Отказываться не будем. Все равно не возьмешь, ты упертый. Так что эта, как его, – спасибо, чувак.
– Да не за что, Варвар.
– Мы с парнями решили – на Калифорнию рванем. Выкупим кабачок на юге, в Летсорсе, будем вместе лабать. Темы твои я сохранил. И девчонки с нами. Они тебе привет передают.
– Спасибо. И им тоже передай.
– Ты вот что, чувак. Ты, как из дерьма вылезешь, закатывайся к нам, а? Место тебе всегда найдем. С тобой классно лабать. Я тебе пару хороших парней покажу – научат тебя, как правильно горло драть.
– Спасибо, Варвар, – улыбаюсь я. – Я постараюсь заскочить. Я к вам привык уже, пьяницы.
– И мы к тебе, Красный Волк, – говорит Варвар. Потом ведет глазком коммуникатора по комнате, из которой разговаривает. И я вижу рассевшихся кучкой парней. Девчонки между ними. Парни поднимают банки с пивом, пьют за меня. Девушки посылают воздушные поцелуи. Все говорят наперебой что-то хорошее. Так говорят, что становится ясно: их чипы тут ни при чем вовсе. Как же я теперь без вас, черти?
– Счастливо вам, ребята, – говорю я с комком в горле.
А к вечеру по нашу душу заявляется целая делегация. Нас облачают в тяжеленные бронежилеты. И мы идем на выход по бесконечной лестнице – лифты все еще не работают, я придерживаю Мишель под локоть, а вокруг нас топают увешанные оружием парни и Триста Двадцатый почему-то притих настороженно. Вроде бы с нами сейчас такая силища, что волноваться уже ни к чему, и скоро мы будем в полной безопасности, но чем ближе первый этаж и выход, тем сильнее напряжение у меня внутри.
– Сокол – всем, циркулярно. Готовность номер один. Объекты Один и Два на подходе.
– Сокол, я Воробей-три, нахожусь на позиции.
– Воробей-два, на позиции.
– Воробей-один, готов.
– Луч – Соколу, готов.
Снайперы Имперской Службы Безопасности, затаившись на чердаках, держат площадь Мариотт-платц под прицелом. Коптер-наблюдатель бесшумно нарезает круги в небе над отелем. Сотни армейских «мошек» сканируют окрестности. Несколько оперативных групп в штатском затесались в толпу, мгновенно образовавшуюся при появлении машин полиции и броневиков охраны. Все новые любопытные оставляют повседневные дела и присоединяются к зевакам. Всем интересно, что на этот раз происходит у скандально известного отеля «Мариотт». Каждый надеется, что ему повезет и он увидит, как кого-нибудь застрелят или взорвут террористы в масках. Может быть, удастся даже подобрать гильзу на память. Соревнуясь друг с другом, с визгом тормозов подкатывают фургоны вещательных корпораций. Техники спешно срывают с крыш оборудование и устремляются вслед за торопливо лезущими сквозь толпу ведущими. Полиция перегораживает площадь автомобилями с сияющими мигалками. Сплошная цепь полицейских с дубинками и щитами охватывает все пространство перед машинами.
– Что случилось? Кого-нибудь убили? – спрашивают друг друга в толпе.
– Убили вчера. Сегодня еще нет. Ждем.
– Долго еще?
– Не знаю. Как повезет. Может, десять минут, а может и пару часов ждать придется.
– Скорей бы, у меня перерыв заканчивается…
Продавцы прохладительных напитков быстро ориентируются в обстановке. Цена пива и колы вырастает вдвое. Разносчики снуют в густеющей толпе, едва протискиваясь к фургонам своих магазинов.
– Офицер, я Марта Тревис, Новости Восьмого канала. Что происходит?
– Я узнал вас, Марта. Помните, я давал вам интервью примерно полгода назад? – улыбается лейтенант полиции. – Тогда еще перестреляли банду подростков в пригороде.
– А, конечно, лейтенант. Вас не узнать. Так изменились, – ненатурально улыбается ведущая.
– Просто меня повысили. Тогда я был сержантом, – поясняет польщенный полицейский.
– Поздравляю. Вы это заслужили. Что тут у вас происходит?
– Пока ничего. Прошла серия покушений на баронессу Радецки и ее друга капитана Уэллса.
– Там еще погиб спецназ полиции?
– Точно. Сейчас охранная фирма эвакуирует их из отеля. Мы держим оцепление.
– И куда их повезут?
– Точно не знаю. Говорят – на конспиративную квартиру. У кого-то большой зуб на этих господ.
– На конспиративную квартиру? Как интересно! А в чем их повезут?
– Вот в этом броневике.
– Спасибо вам, лейтенант. Надеюсь, как-нибудь пообедаем вместе…
– Я с удовольствием, Марта, – говорит, улыбаясь, лейтенант, но ведущей уже и след простыл. Проталкиваясь назад, к фургону, она скороговоркой бормочет в микрофон-родинку:
– Серж, Генрих, по местам. Собирайте железки. Вызывайте вертолет, срочно. Снимаем эвакуацию Радецки с погоней и перестрелками.
– Ого! В момент сделаем, Марта!
Толпа подается вперед. Полицейские в оцеплении натужно кряхтят, отражая натиск. Тут и там над головами взмывают камеры-жуки, но, не пролетев и пары метров, бессильно валятся под ноги вытягивающих шеи людей – аппаратура не выдерживает помех, что создают системы электронного противодействия СБ.
– Идут, идут!
– Где!
– Вон там, на лестнице!
– Кто это?
– Кого-то арестовали?
– Воробей-два – Соколу, наблюдаю объекты Один, Два, все спокойно.
– Воробей-один, объекты вижу, все в норме.
– Луч – Соколу. Объекты спустились с лестницы. Все в норме.
Идти в плотном окружении людей в броне очень неудобно. Нас так стискивают, что ног не видно. Я то и дело спотыкаюсь на неровностях брусчатки. Мишель и того хуже. В своих шпильках она ковыляет беспомощно, иногда просто виснет на моей руке. Нас практически волокут вперед, подталкивают сзади, не давая осмотреться. Я уже вижу броневик с распахнутыми кормовыми люками – до него каких-то двадцать метров. И тут невыносимое напряжение, сжимавшее мои внутренности, прорывается наружу. Я просто печенками чуял, что эта прогулка добром не кончится.
– Угроза слева! Ложись! – беззвучно кричит Триста двадцатый.
Я выполняю его просьбу-приказ автоматически. Подгибаю колени и изо всех сил тяну за собой Мишель. Не успевшие ничего понять охранники пытаются поддержать нас, одновременно продолжая толкать вперед.
– Ложись, ложись! – кричу я в чью-то бронированную спину, но меня не слышно в гуле толпы, шорохе сотен ног, шуме двигателей.
И тут я слышу выстрелы.
– Полицейский дробовик, пятидесятый калибр, десять зарядов, – спокойно, как на тренировке, комментирует Триста двадцатый.
И мне, наконец, удается упасть. Вместе с Мишель. И вокруг падают и крутят головами телохранители, не понимая, откуда летят пули, вокруг нас образуется куча-мала из бронированных истуканов, кто-то чертыхается от боли – зацепило, и полицейский с перекошенным лицом, уперев локоть в капот своей машины, всаживает в лежащие тела заряды картечи.
