Проходит несколько минут.
Я встаю, достаю пылевую бомбу и бросаю ее изо всех сил в сторону станции.
Бум. Она взрывается, поднимая огромное облако пыли, которая сразу заволакивает все вокруг. Я слышу крики солдат ядом со станцией, один из них выкрикивает:
— Там! Вниз три квартала! — Констатация очевидного, солдат. Одна из групп отделяется от других и спешит в сторону, где взорвалась бомба.
Я скатываюсь по наклонной крыше. Кусочки черепицы отлетают в разные стороны, падая вниз, но сквозь крики и звуки бега на улице я не слышу даже своих шагов. Крыша скользкая как мокрое стекло. Я набираю скорость. Мокрый снег, как кнутом, бьет меня по щекам, я группируюсь, скользя к краю крыши, и резко прыгаю воздух. С земли я, наверное, выгляжу как привидение.
Я приземляюсь на крыше соседнего здания, которое стоит прямо рядом со станцией. Солдаты по-прежнему в растерянности смотрят в сторону места, где взорвалась бомба. Я перемешаюсь в сторону, где крыша высвечивается уличным фонарем, и соскальзываю вниз. Я быстро приземляюсь на землю, от чего на тротуаре с тихим треском раскалывается лед.
— Следуйте за мной! — кричу я солдатам.
Они видят меня в первый раз, всего лишь еще один невзрачный солдат в черной униформе и краской на глазах.
— Нападение на один из наших складов. Возможно, Патриоты, наконец, показали себя. — Я поворачиваюсь к оставшимся двум группам. — Все. Приказ Коммандера, быстрее! — Я разворачиваюсь в противоположную сторону и бегу.
Как и ожидалось, вскоре я слышу за собой их шаги. Низа что эти солдаты не рискнуть ослушаться приказа коммандера, даже если это означает оставить станцию без охраны. Кажется мне начинает нравится железная дисциплина Республики.
Я продолжаю бежать.
Когда я увожу солдат через четыре или пять кварталов, мимо пыльного облака и нескольких складов, я резко забегаю в узкий проход. До того, как они успевают завернуть за угол, я бегу в сторону одной из стен на аллее и за несколько шагов до нее прыгаю и хватаюсь за торчащие кирпичи. Руки выстреливают болью. Я забираюсь на второй этаж, и ноги мягко приземляются на пол.
К тому моменту, когда солдаты забегают в ту же аллею, я благополучно скрываюсь в тени окна второго этажа. Я слышу, как они останавливаются, затем удивленные возгласы. Сейчас или никогда, решаю я. Я выхожу из тени, снимаю кепку, позволяя белым волосам свободно упасть на плечи. Один из солдат быстро поворачивает голову, замечая мои передвижения.
— Вы видели это? — выкрикивает кто-то недоверчиво. — Это был Дэй?
Когда я начинаю подниматься по стене на третий этаж, растерянность солдат переходит в гнев. Кто-то кричит другим, чтобы они застрелили меня. Я лишь посильнее стискиваю зубы и продолжаю взбираться на третий этаж.
Первые пули рикошетом отлетают от стены. Одна пролетает в паре сантиметров от моей руки. Я не останавливаюсь, вместо этого я делаю выпад вверх, подтягиваюсь и оказываюсь на крыше. Еще больше искр от выпущенных пуль пролетают мимо. Отсюда хорошо видно станцию, поезд прибывает, наполовину скрытый за туманом, за исключением пары солдат он полностью остался без охраны.
Я бегу вперед, скольжу по крыше половину пути, затем прыгаю на следующую крышу. Внизу кто-то из солдат бежит обратно к поезду. Возможно, они наконец-то догадались, что это диверсия. Я отвожу взгляд от станции лишь на мгновение очередного прыжка на ближайшую крышу.
Два квартала позади.
Затем раздается взрыв. Яркое огненное облако поднимается вверх, распространяясь по всей железной дороге, от взрыва задрожала даже крыша, на которой я оказался. Ударная волна сбивает меня с ног, и я падаю на колени. Это именно то шоу, о котором говорил Паскао. На мгновение я заворожено смотрю на разгорающееся пламя. Теперь уже все солдаты бегут в сторону поезда, становится слишком опасно, но если моя задача заключается в том, чтобы заставить Республику поверить, что я жив, значит, чем больше людей увидят меня, тем лучше. Я поднимаюсь на ноги и бегу еще быстрее, на ходу заправляя волосы обратно в кепку. Солдаты внизу разделяются на две группы, одна бежит в сторону взрыва, вторая продолжает преследовать меня.
Я резко останавливаюсь. Солдаты пробегают мимо здания, на котором я остановился. Не теряя ни минуты, я соскальзываю по крыше и прыгаю вниз. Ноги тут же находят отверстия в стене. Я спрыгиваю вниз на тротуар. Скорее всего, солдаты уже поняли, что потеряли меня, но меня уже не видно в темноте улицы. Я бегу по улице, притворяясь обычным солдатом, направляясь к поезду.
Снегопад усиливается. Яркая вспышка от взрыва освещает ночное небо, и я уже достаточно близко к поезду, что могу расслышать голоса и шаги солдат. Точно ли Паскао и другие успели выбраться благополучно? Я ускоряю шаг. Остальные солдаты появляются в поле моего зрения, и я незаметно присоединяюсь к их строю. Они бегут прямо к месту взрыва.
— Что случилось? — выкрикивает один из них.
— Не знаю, я слышал только какие-то звуки рядом с грузовым вагоном.
— Это невозможно! Вагоны были крепко сцеплены…
— Кто-нибудь свяжитесь с Коммандером ДеСото. Патриоты сделали свой ход, сообщите об этом Электору, они…
Я теряю нить их разговора. Я замедляю шаг, пока не оказываюсь в конце строя, затем быстро прячусь в тесным проеме между двумя вагонами. Солдаты продолжают бежать в сторону взрыва. Другие все еще осматривают место, где я кинул пылевую бомбу, а те, которые преследовали меня скорей всего до сих пор растерянно бегают по улицам. Я жду, пока рядом со мной больше никого не остается. Затем выбегаю из своего укрытия и бегу в противоположную сторону от железной дороги. Волосы снова выбиваются из-под кепки. Осталось только выбрать нужный момент для моего грандиозного появления.
Каждый вагон отмечен каким-то знаком. Уголь. Оружие. Боеприпасы. Еда. Я хочу остановиться у последнего, но это всего лишь во мне говорят старые воспоминания о жизни в Озерном. Я напоминаю себе, что больше не скитаюсь на улицах и, что у Патриотов есть своя кладовая полная еды в штабе. Я заставляю себе продолжать бежать. Еще больше отметин. Еще больше поставок на фронт.
Но затем я замечаю отметину, увидев которую резко останавливаюсь. По телу пробегает дрожь. Я еще раз смотрю на вагон, надеясь, что мне это привиделось.
Нет. Знак выбит на металле. Я узнал бы его где угодно.
Х с тремя линиями. В памяти всплывают воспоминания — красный символ на двери дома мамы, патруль, переходящий от дома к дому в Озерном, они уводят Идена. Этот символ не может означать ничего другого, кроме того, что мой брат или кто-то связанный с ним находится в этом вагоне. План Патриотов тут же вылетает у меня из головы. Иден может быть здесь.
