— Хорошо, я принял решение. С этими тремя всё ясно, остался вопрос, что делать с девицей Анжеткой.
— Это совершенно бесполезный материал, её можно расстрелять.
— Вы думаете, её отец не захочет выкупить её?
— Думаю, что нет. Он пытался их сбить. Он никогда не допустит, что бы его дочь вернулась из плена живой.
— Логично, тогда так, её расстрелять, этих троих в казарму, пускай полевые командиры определяют, где и как их лучше использовать.
— А если мы не захотим в казармы, Ваша Честь? — Осмелился спросить Алексей.
— Тогда Вас тоже расстреляют. — Спокойно ответил Главный судья. — У нас идёт война, война со злом, и мы не можем допустить, даже малейшего неповиновения.
— А кто определяет это самое зло? Чем Вы отличаетесь от той стороны? Там нас тоже хотели расстрелять, точно так же без суда и следствия.
— Вот именно, без суда и следствия, Мы провели расследование и суд, как Вы видите состоялся.
— Этот фарс Вы называете судом?
— Поймите, я сейчас разговариваю с Вами лишь потому, что Вы многого не знаете и не понимаете. Наши методы следствия позволяют не только выслушать то, что Вы говорите на допросах, но и заглянуть в Ваше сознание, увидеть, что укрыто там, в глубине, поэтому всё было исследовано и решение принято объективное. На основании этого решения Вам предложено жить или умереть. А вот как жить, это решать уже нам. У нас нет возможности, так как у Правительства, содержать бесполезных людей. Мы видим, что вас можно использовать в борьбе за освобождение нашей страны от Правительства, в борьбе за свободу и светлое будущее, и мы предлагаем Вам выбор.
— Не велик выбор, почему тогда ей, — он кивнул на Анжетку, — этого выбора не предлагаете, может быть, она тоже согласится?
— Она враг.
— Девочка, которой от силы исполнилось шестнадцать, для Вас враг?
— Да, она дочь врага.
— Что ты молчишь, почему ничего не скажешь в своё оправдание, — обратился Алексей к девчонке.
— Я не могу говорить, они меня сразу убьют. — Анжетка вся тряслась от страха, страха перед близкой смертью.
— Понятно, значит, тебе лучше быть расстрелянной через десять минут на улице, чем хотя бы попытаться оправдаться. Ваша Честь, я не выйду их этой загородки без неё, и в казармы без неё не пойду, — совершенно спокойно обратился Алексей к Главному судье.
— Хорошо, забирай её в казармы. Видимо ты хочешь видеть, как рота солдат будет её насиловать? НЕ думаю, что там она долго протянет.
— А это мы ещё посмотрим.
— Нет, я не пойду в казармы, они там надругаются надо мной, и всё равно потом убьют. — Взмолилась девчонка.
— Это мы ещё посмотрим, но это шанс выжить, девочка, понимаешь, шанс.
— Итак, — Главный судья встал, — приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Всех четверых отправить в казармы, а там им самим выбирать свою судьбу. — Сказав это, он ударил молотком по столу, из дверей, что располагались за спиной Главного Судьи вышел Надзиратель, взял его за локоть и вывел за собой.
Следом четыре надзирателя зашли в их закуток.
— Стоять! — Скомандовал им Алексей и на всякий случай достал кинжал. — Только один, нас поведёт один.
— Но он не сможет, — возразила ему Валерия.
— Сможет, вон тот, второй. — Откуда у него взялась эта уверенность, Алексей не знал, он просто видел, что тот более сильный, и он сможет, — Все возьмите меня за руку, а ты, веди, остальные прочь.
Надзиратели не стали спорить, они, молча, вышли в зал. Только на лице Следователя появилась непонимающее выражение, которое сменилось злостью. Ему явно не понравился такой оборот, но приговор был провозглашён, Главный Судья покинул зал заседаний, и Следователь уже ничего не мог сделать. Солдата конвойного в коридоре не оказалось, и повёл их всех Надзиратель не к выходу на лицу, а к другой двери. Он просто открыл её, шагнул вперёд, заводя за собой всех четверых, развернулся и вышел. Алексей остался стоять в полном недоумении, перед ним был очередной коридор, не очень длинный, но коридор и в этом коридоре множество дверей. Правда надо отдать должное коридор оказался шире предыдущего и что-то ему очень сильно напоминал.
Слово «Казарма» всплыло само собой из глубины сознания, а может оно просто вспомнилось из последней речи Главного Судьи, он не знал, но это слово полностью охарактеризовало ему место, в которое они попали. Но это уже не тюрьма, и что самое радостное, в конце коридора светилось окно.
Открылась ближайшая дверь и к ним навстречу вышел человек в пятнистой форме. Невысокого роста, и совершенно круглый. Алексей даже удивился, как он мог идти, а не катиться. Судя по количеству всевозможных нашивок, это был командир, только вот какого ранга, Алексей разобрать не мог, он просто не ориентировался во всех этих нашивках. Офицер сначала огляделся по сторонам, потом встал прямо перед вновь прибывшими, и очень внимательно, оценивающе осмотрел каждого.
— Так, так, так, — повторял он постоянно, — замечательно, прислали новое мясо. Маловато, конечно, да ничего, и на том спасибо. — Всё это он говорил сам себе. — Кто такие? — Этот вопрос уже предназначался им.
— А это имеет принципиальное значение? — Задал в свою очередь вопрос Алексей.
— Молчать! На вопросы отвечать по существу и по форме.
— Лейтенант правительственных войск Мещерупос, личный Спецназ Премьер Министра. — Сделав шаг вперёд, отрапортовала Валерия.
— Дарвин Кадиласкис, сержант полиции Киевской Префектуры, — Дарвин вытянулся в струну.
— Ну а Вы что молчите, — обратился офицер к остальным. К этому времени на шум начали собираться солдаты.
— Даже не знаю, как и представиться, — ответил Алексей.
— Ты что в Армии не служил?
— Разрешите мне, господин майор, — спросила Валерия.
Офицер поднял удивлённо брови, но ничего не сказал, только кивнул головой.
— Это полковник Правительственных войск Мещерупос, личный Спецназ Премьер Министра, дело в том, что он получил травму и совершенно не помнит того, что с ним было до этого.
— Ха, орлы, — обратился майор к подошедшим солдатам, которых набралось уже десятка три, — смотрите, каких птиц к нам занесло. Только кажется мне, что ты девочка хочешь обмануть меня. Того самого Мещерупоса моя гвардия лично расстреливала, не похож он на мертвяка, да и на Мещерупоса очень отдалённо.
— А что слова «гвардеец» и «палач» это у вас синонимы, майор? — Спросил Алексей, — мне, почему то кажется, что они далеки друг от друга.
— Молчать! — Заверещал офицер. — Ты как разговариваешь? Как стоишь?
— Стою, так, как положено, стоять старшему по званию перед младшим. А вот как ты стоишь майор, или тебя не учили стойку «смирно» принимать, когда перед тобой полковник?
