Остальные рекруты, судя по их виду, испытывали те же непередаваемые ощущения. Насколько ему было известно, большинство ребят могли себе позволить лишь самую примитивную корковую сеть или довольствовались имплантантами государственного образца — кстати, эти новобранцы чувствовали себя чуть получше. Но и им, похоже, было несладко. Некоторые выглядели так, словно их только что вывернули наизнанку. Долби прохаживался между рядами, время от времени останавливался то перед одним, то перед другим и негромко разговаривал с рекрутами, которые казались совсем измочаленными. Однако Джона он вниманием не удостоил — наверно, ужасное состояние «этого рекрута» на его внешнем виде не отражалось.
Джон попытался вспомнить, каким он был до того, как в день своего четырнадцатилетия его привели в медицинский центр в Эрмосильо и ввели те самые Sony-TI 12000. Разумеется, до этого у него была стандартная школьная модель, которую имплантировали… когда? Должно быть, ему было около четырех лет. Но школьные модели, как правило, не были сенсорно-усилительными и не оснащались устройствами для детализированного запоминания — ничего, кроме обучающих кодов, которые были подгружены для проведения индивидуальных занятий. Джон вспомнил, как учился читать, как, пользуясь Всемирной Сетью, находить ответы на любой вопрос, какой только может придти в голову, даже о самом себе и своем самочувствии. Однако воспоминания о повседневных событиях были довольно смутными.
Ему потребовалась еще пара секунд, чтобы осознать: еще час назад он мог с кристальной ясностью вспомнить все, что тогда происходило. Его сеть корковых имплантантов обеспечивала доступ к воспоминаниям — даже тем, которые не были специально подгружены в их каталоги. Джону показалось, что его самого стало… меньше. Что он сморщивается, уменьшается… почти перестает существовать…
Затем он внезапно осознал, что лежит на земле и созерцает трогательную физиономию сержанта Долби. Джон чувствовал себя так, словно его стукнули чем-то тяжелым по затылку. Голова шла кругом, было очень холодно. Долби легонько похлопал его по щекам.
— С тобой все в порядке, рекрут?
— С-сэр, — он сделал над собой усилие, чтобы ответить как полагается, «с этим рекрутом все в порядке», но смог выдавить лишь:
— Так точно… сэр.
— Оставайся лежать. Сейчас подойдет врач.
Та же участь постигла еще пятерых рекрутов Роты 1099. Фельдшер, сострадательный, как гранитный парапет, помог им добраться лазарета, уложил на койки, снял данные жизненных показателей и сделал каждому укол в вену. Здесь не было ни ИскИна, ни процедурной комнаты, а подключиться к диагностической аппаратуре без имплантантов было невозможно. Этого оказалось достаточно, чтобы у Джона не осталось никаких сомнений. А он еще думал, как такое вообще возможно, добровольно отказаться от своих киберимплантантов.
После инъекций и двадцати минут отдыха Джон пришел в себя настолько, что смог снова присоединиться к остальным. В течение всего следующего часа каждому новобранцу Роты 1099 — тем, кто решил отказаться от наноимплантантов — пришлось вернуться в лазарет для получения медицинской помощи. Некоторые проходили повторную диагностику в операционной, оснащенной ИскИном. В результате из девяносто пяти человек — первоначального состава Роты 1099 — пятнадцать отказались от удаления наноимплантантов, а троих ИскИн по той или иной причине признал негодными к дальнейшей службе. Большинство решили сегодня же вернуться на гражданку в качестве «DD-4010» — «Субъекты, непригодные к службе в Морской пехоте» и «освобожденные от военной службы». Еще двое решили пойти на службу в ВМС, трое — в Аэрокосмические Силы.
— Почему мы удалили ваши имплантанты? — тем же утром спросил комендор-сержант Маковец, появившись перед шеренгой. — Кто ответит?
Несколько рук тут же поднялись.
— Ты!
— С-сэр, этот рекрут верит, что получит такие имплантанты, которые полагаются морскому пехотинцу, — сообщил Мэрфи, парнишка из Цинцинатти. — Имплантанты гражданского образца могут оказаться несовместимыми с военной техникой или друг с другом… сэр.
— Только часть ответа! — рявкнул Маковец. — Но не весь ответ. У кого-нибудь еще есть версии?
Гарроуэй поднял руку, и Маковец кивнул.
— Ты!
— Сэр, — произнес Джон, — согласно политике Корпуса, считается желательным, чтобы все рекруты начинали с одного и того же уровня. Чтобы ни у одного не было преимущества, сэр!
— Снова только часть ответа. И не самая важная. Кто еще хочет ответить?
Но никто не шелохнулся.
— Хорошо, тогда я вам кое-что расскажу.
Маковец указал вверх.
— Прямо сейчас в околоземном пространстве находится две тысячи четыреста девяносто один спутник. От крохотных передатчиков размером с большой палец, которые болтаются на низких орбитах, и до больших библиотечных станций на L-4 или L-5. Все они непрерывно связываются друг с другом и с наземными станциями — такие есть в каждом крупном городе. В итоге воздух вокруг нас наполнен информацией, потоками данных, передающимися от узла к узлу, зонами доступа, пакетами, которые откуда-то выгружаются и куда-то загружаются. Если все это станет видимым, вы решите, что попали в снежный буран. Когда у вас в голове находятся соответствующие устройства — какие были у всех вас, — где бы вы ни находились, достаточно просто мысленно задать ответ. Задействуется соответствующий код — и вот он, ответ. Захотелось с кем-то поговорить — неважно, где этот человек находится, на Земле, на Луне или где-то между ними — вы думаете о нем и бац! Вы видите его и слышите его голос у себя в голове. Пока все ясно?
Теперь, допустим, вы отправились на Марс. Там четыреста двенадцать спутников связи на орбите, плюс крупные станции на Фобосе и Деймосе. Та же ситуация. Да, каналов связи поменьше, выбор баз данных невелик. Но и здесь вы получите ответ на все свои вопросы, найдете любую точку на поверхности планеты с погрешностью в полметра и сможете поговорить с кем угодно, просто подумав о нем. Даже если вы полетите на Ллаланд 21185, к луне Иштар, вы найдете там несколько дюжин спутников связи на орбите плюс транспорт миссии. Соответственно. Сеть Ллаланда еще меньше, чем марсианская — значительно меньше. Это очень узко специализированная сеть… но она есть и там. А теперь вопрос: что произойдет, если вы окажетесь в каком-нибудь богом забытом навозном шарике, где Глобальной Сети просто нет?
Он оставил слова висеть в воздухе, дожидаясь, пока до Гарроуэя и остальных новобранцев дойдет смысл сказанного.
Глобальная Сеть есть. Везде и всегда. Куда бы человек не отправился, его имплантанты всегда с ним… и это подразумевает, что сеть тоже всегда с ним, обеспечивая ему мириады преимуществ постоянного пребывания в «подключенном» состоянии. Жизнь без сети так же невозможна, как… как без медицинских нанотехнологий, без золлар-фильмов, одежды или… пищи. Здесь, на острове Пэррис-Айленд, доступ к сети был ограничен. Но подлинный смысл этого стал ясен лишь теперь, когда прозвучали мрачные слова инструктора.
