Убийцы.
Иван застонал сквозь зубы. От этого я и бежал на Василеостровскую, на другой конец метро.
А здесь все то же самое.
— Ван! — окликнул его голос Солохи. Иван повернулся. Диггер был бледный, как снег на куполе Исаакиевского собора. — Там… Гладыш…
И Иван понял, что все только начинается.
* * *
Фигня, иначе не скажешь.
— Где наш дизель? — Гладыш оскалился, поудобней перехватил лом.
Бордюрщик смотрел на него беспомощно. Да ударь ты его по яйцам, идиот, — подумал Иван на бегу. Отшвырнул с дороги адмиральца, тот вцепился ему в рукав. Иван коротким движением локтя впечатал адмиральцу в челюсть. Падает. Извини, друг.
— Какой дизель?! — испуганное лицо бордюрщика.
— Считаю до трех, — Гладышев оскалился. — Раз, два…
— Питерцы — уроды! — крикнул пленный.
Тук. Хруст.
Люди закричали.
— Неправильный ответ, — сказал Гладыш. Раскачал лом и выдернул из мертвого тела. Всплеск крови. Лицо и одежда у него были забрызганы кровью.
— Следующий пациент, — сказал он.
— Стоять! — Иван шел на Гладыша яростный и раскаленно-белый, как вольфрамовая нить.
Диггер изменился в лице. Отшатнулся, отступил к стене. Иван выдернул лом из рук Гладыша, отшвырнул в сторону. Грохот. Руки тряслись от желания раздавить этого придурка. Иван размахнулся и ударил. Гладыш отлетел, врезался спиной в стену. Начал сползать. Иван шагнул вперед, схватил его за грудки и вздернул вверх.
— Ты что, идиот, творишь?!
Гладыш вдруг улыбнулся. Неровные гнилые зубы в кровавом оскале.
— Все нормально, командир. Допрашиваю пленных ублюдков.
Иван приблизил лицо к роже Гладыша.
— Раз-дав-лю, — произнес Иван раздельно.
Встряхнул диггера, ударил затылком об стену. Гладыш продолжал улыбаться.
— Команди-ир. Что ты, команди-ир.
Ах, так!
Иван выдернул у Гладыша «макаров» из-за пояса, взвел курок. Прижал ствол ко лбу диггера. Нажал с силой, так, что вокруг ствола кожа побелела.
— Так понятней? — спросил Иван. — Ты у меня под расстрел пойдешь, понял?!
— Понял, — Гладыш усмехнулся, глядя на Ивана. — Чего ж тут не понять, командир? Пришлым ты был, пришлым и остался. Что тебе наш дизель, верно? Тебе и так хорошо.
Иван отвел руку с «макаром», ударил наискось, в висок. Гладыш замолчал и сполз по стене.
— Что встал? — Иван повернулся к последнему часовому. — Бери всех пленных и веди за блокпост. Там отпустить. Понял?! И чтобы ни единый волос… Лично проверю. Понял?
— Понял, — кивнул тот. Испуг в его глазах был размером с Исаакий.
На платформе закричали — женским голосом. И затем — знакомый рев Шакилова.
Да что ж сегодня такое!
— Солоха, за мной, — скомандовал Иван.
* * *
Взорванному воздуху нечем дышать.
Кто-то задыхается.
А кто-то нет.
Воздух, ты уже не тот…
— Остановите своих людей, — предупредил Иван. Он расслабил руки и слегка ссутулился. Справа от него стоял Солоха, слева Шакил. Хорошо хоть, мимоходом подумал Иван, что Кузнецова с собой не взяли. Похоже, будет основательная разборка.
— А ты кто такой? — спросил адмиралтейский. На плече у него была нашивка с серым кулаком в круге. Надо же, и у этих тоже. Это же совсем почти форма. Иван прищурился.
— Диггер.
— А по рогам хочешь, диггер?
— Попробуй.
Адмиралец оскалился. Его подчиненные, переключив все внимание на Ивана, оставили девушку в покое. Та отползла и остановилась, глядя на происходящее.
Заторможенная какая-то.
— Руки держи на виду, — сказал Иван. — Или я тебя прямо здесь уроню, чтоб всем было понятно. Не слышу? Понятно?!
Адмиралтейские загудели. Возмущены, сволочи. Добыча из рук уплывает.
Расклад только не очень хороший. Их всего трое, а адмиральцев пятеро, но терпеть мародеров и насильников — к черту такое терпение! Адмиралец улыбнулся — он тоже оценил расстановку сил.
Трое против пяти. Иван вздохнул. Что ж… Где наша не пропадала!
Адмиралтейские в мгновение ока подняли оружие. Смелые, ты смотри.
Иван оглядел адмиральцев и хмыкнул.
— Что ты на это скажешь, козел? — спросил главный, прежде державший девушку.
— Мои любимые конфеты, — сказал Иван, разглядывая морду адмиральца, одутловатую, с толстой бородавкой на щеке. — Слышишь? Бато-ончики.
— Че?
Иван ударил. Бородавчатый вздрогнул, застыл и начал оседать. Глаза закатились. Прикрывшись им, как щитом, Иван выдернул автомат у Бородавчатого из рук и перещелкнул предохранитель на автоматический огонь. Держа автомат обеими руками, поднялся и навел оружие на адмиральцев.
Пауза.
Семь стволов направлены друг на друга.
Адмиральцы заорали. В ответ заорали невские. Атмосфера накалилась до такой степени, что один выстрел — и все будет залито кровью…
Иван такое уже видел.
— Спокойно! — закричал он и поднял оружие стволом в потолок. — Все, все, все! Спокойно! Всем убрать оружие!
Еще секунда, и, кажется, случится непоправимое. Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, сидела с безучастным лицом. Словно это не ее тут собирались насиловать. И не ее же спасали.
— Тишина! — приказал Иван.
— Ты вообще кто такой? — спросил один из адмиралтейских — худой и лысый. Другой придвинулся к нему, зашептал на ухо.
— Че, серьезно, Меркулов? — адмиралец выпрямился. — Все, пацаны, без обид. Разойдемся при своих.
Другой адмиралец наклонился и что-то сказал. Иван не расслышал, что, но лицо худого вдруг снова начало меняться.
— Который тут из вас Сазонов? — спросил он.
А все так хорошо начиналось, с тоской подумал Иван.
— Я за него, — сказал Шакилов. Без передних зубов прозвучало как «я ша за нефо».
— Ты Сазонов? — уточнил худой. — Точно? Мне говорили, он не такой толстый.
— Фше мушики, — сказал Шакил. — Не поверите. Теперь я обиделша по-наштоящему…
Дальше Иван не запомнил ничего. Только мелькание рук и ног, тени, звуки ударов, хрипы. Пульсирующая боль в ребрах. Каждый удар, который Иван наносил, отдавался там. Наконец, все закончилось. Адмиральцы, кто еще мог стоять на ногах, отступили.
Иван с трудом встал, потрогал языком разбитую верхнюю губу. Зубы на месте и ладно. Вообще, можно сказать, легко отделались. Шакилов — убойная боевая машина, а адмиральцы все-таки трусы.
Выстрел.
Сашка вдруг замер и без сил опустился на пол. Лицо белое, как простыня.
— Шакил, ты…
Иван поднял руку, ладонь красная. Как же так?
— Ерунда, — сказал Сашка. — Отлежусь. Только спать чего-то охота…
