– А откуда ты знаешь, что у нас девочка? – изумился Рафик.
– Так мы проезжали мимо Михалыча, он и сказал, – с честными глазами сообщил я, мысленно дав себе по затылку за то, что не подумал, прежде чем говорить. Пока я не собирался просвещать никого насчет новообретенных способностей.
– Оля нас зовут, – сообщила Лена специфически материнским тоном. В этот момент в кухню осторожно вошла Мави, держа в зубах за лямки рюкзак с Найденышем. В кухне сразу стало тесно. С облегчением положив рюкзак прямо на пол, кошка села рядом со мной и положила морду мне на колени. Найденыш с любопытством уставился на Олю и, привычно выбравшись из мешка, деловито пополз знакомиться.
– А где…? – спросил я, почесывая горло Красавице.
– Села прямо на пол и читает с экрана Сапковского про ведьмака Геральта, – удивленно подняв брови, сказала Лена.
– А, это нормально. Они всегда так сидят без стульев. А Сапковского я ей давно обещал. Что такое художественная литература они в первый раз от меня услышали. Сказки есть, назидательные истории тоже. А вот просто выдумать историю про то чего не было, до такой вещи они не додумались. Очень новая и интересная концепция.
Ничего лучше в голову не пришло для начального знакомства с вымыслом и чтоб реалистично. И слов незнакомых почти нет. Я ей рассказывал одну главу в день, а Черепаха хочет знать, чем кончится. Пан Анджей получил фанатку своего творчества на неизвестно где находящейся планете.
– Так кто это они Леха?
– Кто? – переспросил я. – Коренные жители, аборигены, туземцы. Хозяева равнин, которые называют себя Народ, а свой язык – Языком. Мы здесь не первые. Впрочем – это и так все знают. Не знают только того, что Ушедшие не ушли, а перебили друг друга. – Я подумал и добавил: – Во всяком случае, так считается. Посмотрел на друзей внимательно меня слушавших. – Они были людьми, такими же, как земляне, но очень удачно, что их больше нет. До разных гуманизмов и прав человека они не додумались.
– Так это ж замечательно, – хохотнул Рафик. – Мы прекрасно без политкорректности обойдемся.
– Да? А когда берут гены от человека и скрещивают его с животным, – я почесал замурлыкавшую Красавицу между ушей, и получают жуткого урода. Красавица у нас результат очень неприятных экспериментов. Бегают некоторые такие экземпляры по планете до сих пор и лучше с ними вообще не встречаться.
У них вообще замечательные привычки были. Прямо без всякого наркоза что людей, что зверей кромсать, чтобы реакции посмотреть. Можно еще за долги ребенка забрать и на уроке в школе в качестве наглядного пособия препарировать. А еще пытки – это был нормальный способ ведения следствия. Человеческие жертвоприношения регулярно, особенно пожилых, от которых пользы нет. Про пенсию по старости или инвалидности – это выдумки землян. Здесь такое в голову не приходило. Хотят содержать тебя твои дети – замечательно. Не хотят – их законное право.
А еще вполне нормально было вырезать и съесть печень еще живого, чтобы получить от него удачу. Есть даже список, какой орган за что отвечает. Вот так живой стоит привязанный к столбу, а его режут, и на его же глазах и едят. Очень считалось вкусно, совсем не как с уже забитого. Мозги еще были большим лакомством. Есть целый этикет – кто за кем, и какую часть тела было более почетно получить.
– Какая гадость, – с чувством сказала Лена.
Я усмехнулся: – Это для тебя гадость, а они в такой системе жили – это совершенно нормальное поведение было. Хочешь понять образ мыслей чужой расы, не ходи в музей на скульптуру тамошнего Аполлона или Давида смотреть. Лучше всего посетить Хиросиму после взрыва или заглянуть на огонек, когда миролюбивые демонстранты ломают магазины и поджигают машины. Хотя неплохо еще концлагерь посетить. Там цену человеческой жизни и смерти видно прекрасно. Красивые слова предназначены только замазывать глаза.
Народ про себя прекрасно знает, что их вывели искусственно в качестве эксперимента и только поэтому они и выжили, когда эти люди друг друга стали травить биологическим и химическим оружием. И нормальных людей ненавидят. Очень редко рождаются у них такие, – я посмотрел на Найденыша. – Так его родная мать выбросила, а я вот подобрал. Поэтому он мне сын.
– А ты ведь что-то не договариваешь, – задумчиво сказала Лена. – Людей ненавидят, а ты для них не только свой, но еще и можешь что-то поперек правил делать.
– Правильно. Догадалась. Ты наливай, выпьем за встречу. Я помолчал, глядя как Рафик разлил по стаканам водку. – Главное в жизни удача. Не всегда она, такая, как мы хотим, но без нее тебе не поможет ничего. Выпьем за то, чтобы она нас не оставила.
Мы чокнулись и дружно выпили. Я осмотрелся, что там стоит на столе и стал накладывать в тарелку. Кошка подняла голову и внятно спросила: – Мне?
– А ты только сырое мясо ешь или еще что? – поинтересовалась Лена.
– Сырое гораздо лучше, но можно и жареное, хотя желательно пореже, творог можно, даже сырые овощи иногда ест, но не любит – только с голодухи, чтобы в животе что-то было, – пояснил я.
Лена залезла в шкаф, служивший холодильником и, достав кусок мяса с костью на пару килограммов, с сомнением на него посмотрела.
– Пойдет, – сказал я. – Только не здесь, а во дворе.
Красавица фыркнула и осторожно взяв мясо зубами, вышла за дверь.
– Все время надо воспитывать, – пояснил я, глядя ей вслед. – Вечно проверяет – что можно, а что нельзя. Чуть слабину дашь – моментально на голову садится и ноги свешивает. Если сильно по умному – время от времени надо напоминать кто доминант, а кто подчиненный.
Да, – продолжил я. – Догадалась. Я тоже меченый. Поймал в подземелье. Очень удачно вышло, а то бы сразу зарезали. Они это дело прекрасно видят. Я по… мда… профилю очень близок к Народу оказался. Все равно потом пришлось доказывать, что я весь из себя такой отморозок.
Не буду я пока об этом говорить, – я усмехнулся, глядя на их лица – мы, меченые, – я демонстративно обвел взглядом хозяев, – не любим об этом рассказывать. Очень уж дело такое… интимное.
Рафик оглянулся на дверь.
– Ага, тоже самое, – сказал я. – Она только выглядит такой симпатичной и невинной девочкой. Ей убить – как тебе высморкаться, и людей точно так же не любит, как и остальные. Просто она очень любознательная и умеет четко проводить границу между чувствами и действиями. А, кроме того, я для нее тоже доминант. Старший. Вожак. Я ведь не даром сказал – маг-лекарь. У них нет деления на черную или белую магию. Маг находится вне привычных рамок добра и зла, и не обязан объяснять свои мотивы никому, кроме высшего по рангу. Так что может вылечить, а может и убить. Хотя на самом деле это называется не маг, а паук.
