– Тащ лейтенант, они со стороны границы пришли, вон там следы. Напали, скорее всего, утром, после взрыва. Наши все почти не одетые до конца лежат. Ушли дальше, на их правый. Но не по дороге – склону Кушака.
«Твою мать! Куда же эти ниндзя ушли? Не на Кушак ли?»
– Так, найти лопаты. Похороним парней. Охранение – на крышу. Документы собрать. Проверить АТВ. – В складе АТВ стояли нетронутые ящики с патронами, гранатами, ракетами и выстре-лами.
– Тащ лейтенант. Я тут пульки выковырял и гильзы нашел. Смотрите, она в наш ствол АК-74 никак не входит. – Собачник озадаченно смотрел на меня, ожидая ответа.
– Правильно, и не войдет, это пять и пятьдесят шесть сотых миллиметра, а не наш пять – сорок пять. Натовский стандарт. И он тут только у иранцев может быть. – Вот так и противник нарисовался еще один. – Шустрее, парни, а то как бы не опоздать…
Хоронили быстро, в братской могиле. Поставили столб от системы и написали на дощечке: «Здесь похоронены 22 пограничника ПЗ Чарли, погибшие при выполнении задачи по охране государственной границы». И список. И врисовали звездочки напротив каждой фамилии в фанерку, прибитую к креозотной опоре. Вечная память. И залп вхолостую, чтоб по-тихому и не светиться. Мы вернемся, мужики. Мы народ свой соберем и вернемся. Уже сели по машинам и лошадям, когда увидели одинокую фигуру в порванном камуфляже. Она появилась из-под земли. Это была жена командира заставы. Женщина молчала, просто шла босиком к нам, ступая окровавленными подошвами по горячим камням. Она не чувствовала их жара. Под-няла руки, схватилась за голову, узнавая своих, всхлипнула и упала на землю, подломившись в коленях. Побежали все. Лихорадочно отвинчивали крышки с фляг. Начали лить воду в щель между потрескавшимися сухими губами. Истощенное лицо было покрыто ссадинами, пылью. Волосы смешались и шуршали на ощупь, как высохшие листья.
– В машину, быстро. Уходим.
Назад уходили по КСП вдоль дозорки. Если нас пасут пришлые спецназеры, то на обратном пути есть засада. По дороге нашли место, где иранцы перешли границу. Разбираться не было времени. Изготовились к бою, прикрыли собачника-следопыта, работавшего на КСП дорожку следов нарушителей. Так и захотелось запустить в небо три красных, что на языке условных сигналов округа означало одно: «Вооруженное вторжение на охраняемую (советскую) территорию войсковых групп и банд!» – или еще короче – «Война!»
– Есть, тащ лейтенант! Просчитал следовую дорожку, – докладывал наш Великий Змей. – Около шестидесяти человек прошли. Пехом. Все груженные килограмм по тридцать-сорок. Не ниже метр семьдесят восемь. Отборные мужики. И, гады, что характерно, с ухищрениями они не двигались, шли спокойно, как к себе домой, как немцы в июне сорок первого. – Нам от этого добропорядочного перехода захотелось развернуться и поискать тех, кто затоптал КСП и дерзко и грамотно расстрелял наших соседей. Если бы у нас был тыл, на который можно опереться! С дивизиями прикрытия госграницы, резервом отряда и округа, то мы бы вцепились бы им в хвост и гнали бы до тех пор, пока не раздавили бы где-нибудь между отрогов. А тут… поскрипели зубами, рассыпали конный дозор веером и поспешили на заставу, внимательно оглядывая прилегающую местность. И правильно сделали, как потом оказалось.
Добрались. Майор ждал на крыльце. Выслушал мой рассказ. Посмотрел, как унесли женщину в санчасть. Кивнул.
– А ты молодец, лейтенант. – От неожиданной похвалы я дар речи потерял. Майор постановил, что я все сделал правильно. – Только вот дурак ты, что хоронил убитых и лошадей собрал и увел с собой. Да еще пол-АТВ уволок на «мыльнице».
– Почему? Наши же. И боеприпасы.
– Тебе повезло. Те, кто их убил, были слишком далеко или чем-то заняты. И это не твои недотепы-туркмены. Они просто не успели до вас добраться.
– А кто?
– Сколько времени ушло на похороны, АТВ, лошадей?
– Ну, минут, нет, – часа полтора-два!
– За полтора-два часа бегом, с оружием ты сколько пробежишь по горам?
– Если… – начал я.
– Без «если».
– Десять километров; если выложусь, то двенадцать.
– Я столько же, если здоров.
– Так что? Они от меня как минимум в двух часах бега?
– Соображаешь! А кто или что у нас от «Чарли» на таком расстоянии?
– Что – Кушак?
– Только два объекта, нет, три.
– Еще государство Иран и твоя застава. Застава отпадает. На Кушаке наши – отряд охраны спецобъекта. Поздравляю тебя, лейтенант, – как-то не очень приветливо и скорее озабоченно закончил свои выводы майор.
– С чем?
– Скорее с кем.
– Иранцы, что ли?
– Хуже, спецразведка корпуса стражей исламской революции и скорее всего военные.
– А это не один черт?
– Ты что? Конечно, не один. А то, что они спелись и нагло вторглись, говорит о том, что серьезно хотят заполучить этот лакомый кусок. А мы теперь у них помеха слева, как бандиты для нас в Арчабиле.
– И что, они на нас войной пойдут?
– Скорее не войной, а диверсией. Только после их действий от нас может мало что остаться.
– Так у нас же опорный пункт, «мины», – обозвал я растяжки из РГД, – МЗП, колючка, секреты, БТР, пулеметы.
– Для спецразведки это как мертвому припарки. Так – разогреться в ночи.
– Они что, ночью пойдут? А вы откуда знаете?
– А я бы сам тебя и твоих людей так и порезал бы ночью, под утро.
– А пупок не развяжется? – обиделся я.
– Лейтенант, там мужичье, которое дрессируют годами, а у нас – пацаны двадцатилетние, – спокойно отрезвил меня майор.
– Что же делать?
– Не знаю пока. Думать. А пока думаем, надо подступы слева заминировать, поставить сигналки и бросить туда весь Кристалл-М и МЗП с бан-ками.
– Понял. Тогда я на подступы.
– Давай, Олег, – одобрил раненый офицер, когда я ушел укреплять подступы на ночь. Майор остался со своими мыслями. Его раздумья прервала женщина, лежащая рядом на солдатской кро-вати.
– Они вас трогать не будут, ждут подкрепления. Я фарси знаю. Слышала, как они говорили, после того… как добили всех на «Чарли». Меня муж спрятал в желоб овощного склада. А сам не успел, – закрыла глаза женщина, и из них потекли слезы, расплываясь пятнами влаги на белизне наволочки.
– Лена, вы не разговаривайте, все хорошо, мы справимся. – Лена его не слушала.
– Они сказали, что теперь дорога свободна для тяжелой техники, а иначе им с обсерваторией не справиться. И еще сказали, что теперь будут ждать и разведывать подходы к вашему спецобъекту. Получается, из-за него всех убили. Всех, хорошо, дети дома у мамы остались. А то бы и их.
