– Нет. Я и мой брат не виновны и не грешны, – стоял на своем Адам, прибавив голосу дребезжания, что в общем-то было не трудно. Страх и вправду подступил.
– Что ж, тогда придется очистить твою душу болью и огнем. Приступайте дети мои…
Два амбала что конвоировали Адама и стояли все это время за спиной отцепили его от стула и стали избивать.
– Покайся! – то и дело слышался призыв инквизитора. – Покайся!
– Я не виновен! – кричал в ответ Адам, хотя ноги конвоиров выбивали из него воздух.
«Покаешься и тогда точно распнут, – говорил себе соколов. – А Олег со своим сотрясением мозга таких избиений выдержать точно не смог бы. Он отключился бы быстрее, чем из него выбили признание».
В какой-то момент отключился и Адам.
Впрочем хватило чуть нюхнуть нашатыря чтобы вновь прийти в себя.
– Все упорствуешь? – улыбался инквизитор.
– Бейте! Пытайте! – выкрикнул Адам. – Пытайте как Христа и я как он не сдамся. Его пытали, чтобы он отрекся, но он не отрекся. Вы пытаете меня, чтобы я оболгал себя, но я не оболгу!
– Сия твердость похвальна… но она только отдаляет твой конец, делая его еще более мучительным. Покайся и все закончится.
– Нет.
– Тогда продолжим.
Инквизитор кивнул своему сподручному и тот разложил на столе перед Адамом арсенал пыточных инструментов.
– Это больно. Это будет очень больно.
– Моя вера сильней!
Тот что стоял за спиной Адама крепко схватил его, второй взял спицу и приставил ее к левой руке, а потом надавил. Холодная сталь пронзила мышцы, погружаясь все глубже.
Адам закричал от боли.
– Покайся!
Но даже если в эту минуту Соколов и захотел бы покаяться, то просто не успел, так как снова отключился.
После нового пробуждения пытки продолжились. Его прижигали клеймом, снова протыкали мышцы спицей, пытались подхватить ногти чтобы оторвать их, но к счастью у него была вредная привычка и щипчики просто не смогли ухватиться как бы пыточных дел мастер ни старался, так они были коротки, только пальцы в кровь разворотил. Тогда под ноготь засунули иглу.
Адам заорал так как никогда не орал. Вся та боль, что он испытал до этого момента были ничем по сравнению с иглой под ногтем.
– Изверги! Ироды!
– Покайся! Покайся и все прекратится!
– Нет!!!
Адам громко зашептал молитву, даже сквозь такую дичавшую боль понимая, что нельзя выходить из легенды иначе действительно все прекратится самым печальным образом.
– Что ж, тогда нам не остается ничего другого, как покончить со всем этим, – с печалью сказал инквизитор.
Конвоиры подхватили обессиленного пытками Соколова и потащили к выходу из каземата.
«Господи… еще немного, всего чуть-чуть и я признался бы… – подумал Адам, чувствуя, что плачет. – Признался бы даже если бы действительно не хотел прикончить этого урода. Но теперь… теперь я прибил бы с особым удовольствием! И этого чертова инквизитора заодно…»
Адам впал в ступор и вышел из него только когда его хорошенько встряхнули поставив у стены. Он оказался в тоннеле. Прямо перед ним пять братьев-воинов с винтовками стоят ровной шеренгой. Рядом с ними все тот же инквизитор.
– Это твой последний шанс на спасение сын мой. Покайся и будешь прощен.
Адаму стало реально не по себе. Его вот-вот собираются расстрелять! Ноги подкосились и он даже не понял как устоял на этих ватных ходулях.
– Э-э… Это я прощаю вас… ибо не знаете что творите. Невиновен я…
– Приготовились!
Братья-воины синхронно приложили приклады к плечу и прицелились в Адама.
«Похоже, им частенько приходилось это делать, – немея подумал Адам. – Вон как наловчились…»
– Покайся…
– Не в чем. Отче наш, Иже еси на небесех…
– Целься!
Адам зажмурился продолжая читать молитву.
– Огонь!
Раздался оглушительный залп. Соколов вздрогнул всем телом.
«Почему я ничего не чувствую? – подумал он неимоверно долгое мгновение спустя. – Я уже мертв? Неужели эти проклятые храмовники правы и душа существует и я уже покинул свое бренное пробитое пулями тело потому и не чувствую ничего ибо как вообще мертвее может что-то чувствовать?..»
– Открой глаза сын мой…
Услышав этот голос Адам очнулся, осознав что все это время не дышал и рухнул как подкошенный. Он понял, что стреляли холостыми, все это инсценировка. Очередная проверка чтобы ослабить его дух…
«Жаль… – подумал он в какое-то мгновение. – Лучше бы стреляли настоящими и для меня все закончилось бы… Не только эти мучения от инквизиторов, а вообще все».
– Прости нас сын мой, но это было необходимо, – продолжил инквизитор, когда Адаму помогли подняться со шпал, на этот раз не грубо, а вполне обходительно. – Наши враги коварны и нам приходится быть осторожными… Ты понимаешь меня сын мой?
– Вполне… святой отец, – ответил Соколов, все еще боясь поверить, что для него все кончилось. Что все, пытки остались позади.
Но вдруг это еще какая-то особо изощренная ловушка? Вдруг его хотят сломать в тот момент когда он окончательно поверит что все закончилось, а его снова возьмут в оборот? Ведь это действительно станет жестоким ударом.
– Ты доказал свою верность богу и принят в Орден апостола Петра.
– Благодарю святой отец…
«Теперь лишь бы Олег не сдался в последний момент, – с тревогой подумал Адам. – Потому что расстрел это… это расстрел».
Видимо Олег все же не сдался, по крайней мере за ним – Адамом как за его сообщником не приходили чтобы расстрелять за компанию.
«Или со мной еще не покончили и все веселье только впереди», – думал Соколов, и от этой мысли становилось невыносимо тошно.
На следующий день его вывели и привели непосредственно на станцию. Вместе с ним на пяточке радиусом пять метро окруженного толпой стоял только Михаил также изрядно помученный инквизицией. Ни Евгений ни Олег так и не появились.
К ним подошел нарядно одетый священник.
– Добрый день дети мои.
– Добрый день святой отец, – хором ответили Адам и Михаил.
– Крещен ли кто из вас?
Те отрицательно покачали головами.
– Хотите ли креститься?
– Конечно, – кивнул Адам.
– Да, – ответил Михаил.
Священник махнул рукой и в центр рядом со священником поставили гипсовую тумбу на которой когда-то стояли горшки с цветами, но сейчас на него установили тазик с водой.
Начался обряд. Адам делал все что его просили на автомате: ходил за священником вокруг тазика, что-то повторял, окунал голову в воду… Его больше занимало где его напарник.
– …Отца, сына и святого духа. Аминь.
– Аминь.
– Поздравляю, теперь вы полноправные члены ордена дети мои.
Потом были совместные молитвы, много молитв, песнопения. К концу дня Адам с Михаилом уже были зачислены в боевой отряд храмовников и в честь этого события снова пришлось молиться и петь псалмы.
