Жамах просит Сергея облететь стоянку, потом зависнуть над ней. В общем, перепугала всех до смерти. Кто-то даже копье в нас бросает, но мы слишком высоко летим.
А Жамах берет микрофон и по-чубарски говорит. Мы опять ничего не понимаем, чубарские охотники смеются, а внизу паника начинается - сильнее, чем у нас, когда от пожара спасались.
Жамах хочет, чтоб мы сели прямо посреди вамов, но Сергей не соглашается. Сажает машину между рекой и стоянкой. Жамах открывает дверь, и чубары, разобрав копья, выходят первыми. Я тоже тянусь за копьем.
- Не трогай, - говорит мне Ксапа. - Не так поймут. Если что, я прикрою.
Ну ничего себе! Охотник я, или погулять вышел? Фу ты, сам ксапиными словами думать начал. Хочу серьезно поговорить, но она уже наружу выскакивает. И Жамах тоже. Спешу за ними, чтоб объясниться, а за мной остальные выходят. Тоже без копий, с пустыми руками. Бардак! Все беды - от женщин!
- Сергей, останься. Из машины не выходи, - слышу за спиной голос Платона. Ну хоть один нормальный.
Впереди идут чубарские охотники, за ними мы, а навстречу нам - все Чубары разом. И все - с оружием. А у меня только нож на поясе.
Жамах кричит что-то, руками над головой машет и убегает вперед. Навстречу ей пять женщин бегут, с копьями. Поравнялись, копья отбросили, одна в боевую стойку встает - чуть приседает, ноги в коленях напружинила, вперед пригнулась, руки разводит вперед и в стороны. И Жамах напротив нее так же встает. Остальные смотрят и кричат что-то, да не понять, никто из нас таких слов не знает. А эти бросаются друг на друга, на траву валятся.
- Ну, блин горелый, торжественная встреча, - изумляется Ксапа и даже останавливается в растерянности. А Жамаж уже подминает под себя незнакомку, садится на нее верхом. Потом на ноги вскакивает, помогает подняться побежденной. И опять сцепились. Нет, на этот раз просто обнимаются. Игры у них такие, блин!
Жамах перед второй бабой в боевую стойку встает. Но та ладошками перед собой машет, по животу руками себя гладит, большое пузо показывает, Мол, на сносях. Обнимаются осторожно. Ну и хорошо, а то с их обычаями я поседею раньше времени.
Жамах двух баб за руки хватает, к нам бегом тащит. Довольная... Опять знакомства начинаются. Думаете, меня первым представила? Как же! Ксапу. Меня - вторым. Ладно, пусть вторым, но хоть бы переводила побольше. А так полным идиотом себя чувствуешь под любопытными взорами пяти баб. Поэтому обнимаю я ее за талию одной рукой, второй - Ксапу и веду прямо на толпу местных.
- Кто у вас самый главный, - говорю. - Представь нас.
Сквозь толпу идем, нам дорогу уступают. Улыбаются все, это хорошо. Жамах здоровается со всеми, на десять вопросов сразу отвечает. Тут сзади баба заголосила. Я оглядываюсь. Нет, на нас никто не смотрит.
- Это женщина убитого, - говорит Жамах. - Ей сказали, что он в горах разбился. Ты только не проболтайся. Не надо ей правду знать. И никому не надо.
- Как я могу проболтаться, если вашего языка не знаю?
- Мой брат говорит, знаешь.
Подводит нас к ваму, просит подождать, сама внутрь заходит. Через минуту выглядывает, нас приглашает, по местам рассаживает. Когда глаза привыкают к полумраку, я оглядываюсь. Мужчин-чубаров в ваме нет. Только две пожилые женщины в расшитых узорами и бисером одежках. Да у стенки степнячка по хозяйству суетится. Одежка на ней старая, изношенная. Если по-нашему, так девка на три полоски тянет.
Разговоры я предоставляю вести Мудренышу. И правильно делаю. Очень скоро выясняется, что заправляют делами у Чубаров женщины. Ксапа говорит, это МАТРИАРХАТ. Что-то ее очень развеселило, говорит только, что есть на свете справедливость, и вечером все объяснит. На этот вечер у меня уже столько вопросов накопилось...
Ксапа с чубарками очень быстро находит общий язык. Платон сначала молчит, потом тоже начинает вопросы задавать. Сперва вопросы идут важные и понятные - о стадах степных оленей, о зверье, о том, насколько зимы суровые. А потом - какие-то несерьезные. Сколько дождливых дней летом, да часто ли туманы... Что-то их с Ксапой очень заинтересовало. Но мы с Мудренышем вникнуть не можем. А Ксапа уже с Платоном спорить сцепилась. Ну что за характер?
Прилетели мы внезапно, поэтому еду для гостей чубарки заранее приготовить не могли. Но, наконец, нас зовут к костру. Это очень вовремя, а то я с утра натощак бегаю. Уже копьем по кумполу получить успел, а ни крошки во руту не было.
Сидим, неторопливо едим. Жамах к своему брату убегает. Брата Чупа зовут. Полное имя - Кочупа. Ему бабы лубок на руку накладывают, я видел.
Только по второму куску мяса отрезали, Жамах прибегает, с Ксапой шепчется, и они вдвоем к больному убегают. Блин, а я даже не знаю, как похвалить вкусную еду.
Возвращается Ксапа мрачная и задумчивая.
- Что не так? - спрашиваю.
- Они думают, я медвуз кончала, - отвечает Ксапа.
- Кто - они?
- Степнячки наши, Туна с Лавой. Наговорили Жамах невесть чего, теперь она думает, что я бог и царь в медицине.
Да... Если Ксапа чем-то озабочена, понять ее нелегко. Сидим, неторопливо едим. Только Ксапе кусок в горло не лезет. Нехорошо так себя при первой встрече вести. Хозяева обидеться могут.
- Слушай, Клык, - говорит вдруг Ксапа, - Давай ты с Медведевым поговоришь, попросишь Чупу в больницу отвезти. Мне нельзя, я его... Я ему... Ну, ты помнишь.
Потрепал я ее по голове и задумываюсь. А почему бы и нет? Только языка чубарского не знаю. Надо Жамах переводчиком взять. Так Ксапе и говорю. Расцвела Ксапа, меня по щеке губами мазнула и к Жамах убегает. Бегом! Никакой серьезности в ней нет. Мы тут первый раз в гостях, а она...
Прибегают вдвоем с Жамах, хватают меня за руки и бегом тащат к вертолету. С полпути Ксапа возвращается, лучший кусок мяса на нож насаживает и к нам чуть ли не вприпрыжку. Все местные свои дела бросают, на нас смотрят. Нет, ей все же надо по голове настучать. Первый раз в гостях, а озорует как дома.
- Это для Сергея, - говорит. И в дверь вертолета барабанит. - Серый, связь нужна! Срочно! С Медведевым.
Сергей с ней не спорит, чем-то щелкает. Наушники ей протягивает. Ксапа наушники на меня надевает, а Сергею на гибкой белой тарелочке кусок мяса подает.
- Вау! - говорит Сергей. - Это все мое?! Наверно, опять несоленое?
- Лопай, не привередничай.
- Медведев на связи, - слышу я в наушниках.
- Миша, это я, Клык, ты меня слышишь?
- Слышу тебя, Клык, отлично слышу. Не надо так кричать.
Тут я задумываюсь, что сказать, чтоб поменьше рассказывать. Ксапа сколько раз предупреждала, что не любят чудики, когда мы с кем-то воюем. И помогать воевать ни за что не будут.
- Миша, тут охотник один со сломанной рукой. Бабы говорят, плохая рука.
