- Переведи, - прошу я Жамах.
- ... "Нет, парень, не так. Это я охотник! А ты - мой завтрак", - говорит медведь охотнику.
Все смеются. Знаю я эти короткие смешные истории, которые Ксапа зовет анекдотами. Мудреныш нашел способ, как объясняться с чубарами. Он знает язык степняков, а плененная когда-то степнячка успела выучить язык чубаров.
Нам уступают место, садимся. Узнаю четырех охотников, которые поймали меня утром. Жамах вполголоса беседует с ними.
- Спрашивают, что с Чупой. Я сказала, утром узнаем, - переводит мне Жамах.
Вполголоса делюсь с Мудренышем опасениями.
- Не беспокойся, - отвечает он. - Я им сказал, что они на нашей земле, и разрешил им тут до следующего лета жить. Сегодня мы лучшие друзья, а через год что-нибудь придумаем.
- Нехорошо получается. Надо бы с обществом посоветоваться. Хотя бы Мудра и Головача предупредить.
- Ты посмотри, какие они все здоровые, - смеется Мудреныш. - Сможем мы их вдвоем с нашей земли прогнать?
Раз смеется, значит, вопрос с подвохом. Начинаю думать. Прогнать чубаров мы сможем только если с Заречными объединимся. Но им и так в последние годы досталось, не захотят они воевать. Вот если Степняки еще помогут... А что? Степнячки у нас хорошо живут. Каждая при своем мужчине. Забыли за зиму, что три полоски значат. Если своих попросят...
Жамах против будет!
- Не сможем мы их прогнать. Жамах против будет. Не хочу я с ней ругаться, - говорю я как бы не всерьез и смотрю на Мудреныша.
- Вот и я думаю, не сможем. А раз так - пусть они нам благодарны будут, что на нашей земле живут. - И скалится во весь рот. Нет, до Мудреныша мне еще расти и расти. Кто бы догадался так ТЕМУ повернуть?
От вертолетов доносится гомон малышни. Оглядываемся. Из белого выходят врачи. Чуть погодя к ним присоединяются Ирочка и пилот. Врачи выглядят усталыми. Идут прямо к нашему костру, стягивая на ходу тонкие резиновые перчатки. Я много таких перчаток в больнице видел. Их один раз надевают, потом выбрасывают.
Чубары раздвигаются, уступают чудикам место у костра. Те садятся. небрежно бросают на землю перчатки. Я замечаю на белых халатах пятна крови. Но небольшие. Мальчишки поднимают перчатки и рассматривают. Тот чудик, который помоложе, забирает у пацана перчатку, подносит ко рту и надувает. Перчатка превращается в шар с пятью пупырышками. Перевязав чем-то горловину, отдает малышу. Теперь ребятня знает, что делать с перчатками! Вырывают друг у друга, чуть до драки не доходит.
Чудики ведут себя так, будто среди чубаров родились. По плечам хлопают, что-то по-русски да на пальцах чубарам объяснить пытаются. Никакого страха и никакой осторожности!
- Если вы сейчас скажете свое любимое: "Будет жить", я вас стукну! - подает голос Ксапа.
- Будет, Оксана! Обязательно будет! - улыбается тот, что постарше, которого зовут Палпалыч.
Жамах перекидывается с Ирочкой парой фраз и спешит к вертолету. Очень скоро возвращается встревоженная, хватает Ксапу за руку, что-то шепчет на ухо, и вдвоем спешат к машине. Я бреду следом.
Дверь в вертолет не заперта. Ксапа шарит ладонью по стенке справа от двери, загорается свет. Идем во вторую комнату, где спит Кочупа.
Надо же! У него на руке выше и ниже перелома два металлических браслета. От каждого прямо в руку уходят толстые металлические штыри. Ну, конечно, белых бинтов намотано. Врачи без этого не могут.
- Ух ты! Аппарат Илизарова! - восторженно взвизгивает Ксапа.
- Это хорошо или плохо? - настороженно интересуется Жамах.
- Это очень хорошо! Завтра сама увидишь.
Я сравниваю Жамах и Кочупу. Для нормального человека все чубары на одно лицо. Но эти двое особенно похожи. Волосы прямые, черные. Носы с горбинкой. Скулы резко очерчены. И вообще, с весны Жамах здорово помолодела. После болезни на скелет больше походила, а не на живого человека.
Возвращаемся к костру. Ксапа радуется как девочка и строит планы. Не пойму, зачем нам объединяться с Чубарами? Девки у них рослые, сильные, спорить не буду. А дичи на всех хватит? А кто верховодить будет? И что такое "сельское хозяйство"?
Увидев, что мои женщины радуются, чубары у костра тоже улыбаются.
- Все, бездельники, спать пора, - говорит Жамах по-нашему, и переводит для своих. Нам уступают лучшие места в двух вамах, теплые, совсем не вытертые шкуры. Пилот белого вертолета приносит целую охапку спальных мешков. Мы с Ксапой расстегиваем молнии, превращаем один спальник в двухместный. Он становится совсем тонким, плохо греет. Но сверху мы накидываем для тепла шкуру. Жамах ложится рядом с нами. К спальникам не привыкла, под шкурами ей уютней.
Хотел заняться с Ксапой любовью, но ей обязательно надо пошептаться с Жамах. Пока шепчутся, я засыпаю...
Просыпаюсь поздно. Рядом никого - ни наших, ни чубаров. Зато снаружи радостный гомон. Выхожу из вама - так и есть! Уже согнули баскетбольное кольцо, привязали к толстому суку на дереве и играют двое на двое. Мудреныш с Платоном против врачей. Неправильно играют, потому что за кольцом щита нет. С любой стороны можно мяч забрасывать. И мяч футбольный, а не баскетбольный. Но им и дела нет. Местные пацаны и охотники стоят вокруг и завидуют.
Спрашиваю у пробегающей мимо степнячки, где остальные. Речь ее понимаю плохо, но жест в сторону реки ясен без слов. Искупаться с утра - это здорово! Целый год не купался. У нас за перевалом вода такая холодная, что даже думать об этом не хочется.
На берегу целое столпотворение. И мальчишки, и девчонки, и взрослые бабы. Все голышом. Охотников, правда, нет. Хочу уйти, но мне машут руками. В том числе, Ксапа и Жамах. Если Жамах машет, значит, можно не стесняться. Как у нас в туалете. Скидываю одежки и лезу в воду. С непривычки вода такая холодная! Но на меня столько глаз смотрит... Мужественно плюхаюсь и гребу в полную силу к другому берегу. Потом - назад. Здорово!
Бабы на берегу затевают борьбу. Не всерьез, а так, ради интереса. Заборотая выходит из круга и вместо нее в круг вступает новая. А шуму-то!
Я натягиваю штаны и тоже присоединяюсь к зрителям. Тяжелый год у Чубаров выдался. Тощие все, ребра считать можно. Все голышом, только мои бабы в трусиках. Почему-то Ксапа очень ими дорожит. Вот даже Жамах приучила.
Вскоре очередь доходит до Жамах. Хорошо она борется. Всех предыдущих баб я бы заборол без труда. А ее... Не знаю, кто кого на траву бы уложил. Охотница! Жамах заборола троих и хочет втянуть в круг Ксапу. Ксапа отнекивается, а Жамах ее за руку тянет. Вспомнил я, как она Мудреныша через себя кидала. Нужен нам скандал с местными?
- Ксапа, не смей озоровать! - строго прикрикиваю я. - Мы здесь гости.
- Да мы же просто дурачимся, - принимается уговаривать меня Жамах. - народ веселим. - И своим переводит. Как все зашумели! И все - на меня. В общем, приходится разрешить. Но на траве Ксапа отказывается бороться. Ведет всех на берег, на мягкий рыхлый песок.