- Ладно. От меня что надо?
Я задрал голову, но мне казалось, что он ниже меня ростом. Словно я разговариваю с нашкодившим школьником.
- Давай проясним ситуацию, - я незаметно для себя перешёл на учительский тон. – Если я останусь на базе – мне хана. Если мне хана – тебе тоже хана. Я доступно излагаю?
Он едва заметно усмехнулся.
- Доступнее некуда.
- Хорошо. Теперь слушай в оба уха. Ты проведёшь меня на борт, когда охранники закончат погрузку и спрячешь среди груза. Ни за что не поверю, что ты никогда не перевозил что-нибудь для себя.
Ухмылка на его лице проявилась более отчётливо.
- Я тихо-мирно долетаю до города, и ты меня не знаешь. Если возникнут вопросы, ты не при делах. Вариант два: ты играешь в умника и пытаешься сдать меня. И мой невидимый друг сворачивает тебе шею, где бы ты ни находился.
Он моргнул блеклыми глазами рыжего цвета в тон волосам.
- Первый вариант мне нравится больше.
- Значит, твоя жена не станет вдовой, - я кивнул на его руку с обручальным кольцом. Он взглянул на него и потёр пальцем.
- Я понял.
Я смотрел ему в глаза.
- Призрак всюду будет следовать за тобой. Куда бы ни пошёл. Даже если меня убьют, он останется и будет мстить за меня. Учти.
- Я понял, я сказал.
- В таком случае, обойдёмся без сюрпризов. И ещё, мне нужна одежда.
- Ты сам всё понимаешь, - сказал Рюрик. Он сидел в кресле начальника охраны. Аскольд стоял перед столом. Ровная линия его рта сдвинулась вбок.
- Понимаю, - сказал он. – Ты назначил виновных.
Новый начальник охраны развёл ладони.
- Этот пост больше подходит мне, а не тебе.
Аскольд покачал головой.
- Я годы провёл в контрразведке, после того ранения. Я знаю дело. А ты просто головорез. Но здесь тебе не горы. Здесь нужно уметь зарезать человека одной бумажкой.
Боевик слегка растянул губы.
- Я умею зарезать человека листом бумаги. И ты когда-то умел.
Аскольд снова покачал головой.
- Я лучший начальник охраны.
- Хреновый ты начальник охраны. Ты и солдат был хреновый. А теперь ты проворонил гнездо чистюль прямо у себя под носом, или побег добровольца, как тебе больше нравится. Ты должен понимать, что Агенство не может себе позволить начальника охраны, который делает такие ляпы.
Аскольд сжал кулаки, но тут же разжал их.
- И что теперь?
- Теперь ты отправишься домой. Вспомнишь своё настоящее имя. Устроишься начальником службы безопасности в какой-нибудь фирме.
- Мне положена квота на Психею для уволенных.
- Верно. Но не для уволенных за служебное несоответствие.
Ноздри Аскольда раздулись. Рюрик усмехнулся.
- Ну, давай! Хоть раз прояви эмоции.
На челюстях бывшего начальника заиграли желваки. Седой широко улыбался.
- Нет в тебе жизни, подполковник. Тебе и душа ни к чему, в общем-то. А живой человек всегда немного зверь.
- Я могу сломать тебе шею, полковник, - ледяным тоном сказал Аскольд. – Исправить ситуацию.
Рюрик звучно рассмеялся.
- Ну, хоть что-то. Нет, дружок. Не можешь. Ты хорошо тренирован, но нет в тебе правильных инстинктов. Ты обычный бюрократ, только с пагонами. В том несчастном бедолаге, что взорвался, было куда больше жизни, чем в тебе. А теперь, убирайся, подполковник, с моей базы. Полетишь в Яргыль. Дальше сам.
- Не боишься, что сболтну лишнего? Там, в Москве.
Седой перестал улыбаться. На его лице повисла всегдашняя хмурая маска, исполненная отвращения ко всему человечеству.
- Дурак ты! Ты уже наговорил достаточно, чтобы я тебя навсегда закопал в этой горе. А тебе всего лишь сунули пальчик в задницу. Слабак! А теперь проваливай с глаз моих. И если ещё раз вякнешь не по делу, я напомню тебе, как можно перерезать человеку горло листом бумаги.
Аскольд моргнул. Его широкие плечи напряглись. Рюрик расслабленно сидел в кресле и смотрел на него равнодушными серыми глазами. Как у мясника на бойне. Аскольд повёл шеей и вышел за дверь. Рюрик усмехнулся и вертанулся на стуле.
Вертолёт шинковал воздух всё быстрее, пока над его головой не вырос стальной зонтик. Борт качнуло, и длинный серебристый корпус выпорхнул из скалы.
Бывший начальник охраны пристроился в грузовом отсеке. Ближе к хвосту, чтобы выйти побыстрее, с ещё двумя сотрудниками, которые летели по делам. Один из них – снабженец базы, который должен сдать груз и принять припасы. Он повернул пухлое лицо к Аскольду, но почесал нос и отвернулся. Лицо бывшего начальника пылало белым ослепительным бешенством. Оно просвечивало через натянутую бледную кожу лица, горело в крупных карих глазах. Снабженец отвернулся и не пытался разговаривать.
Груз закреплён в коридоре метра три в ширину и несколько десятков метров в длину. Я сидел в одном из ящиков. Просторно. Оказывается, хитрый вертолётчик с дружками из охраны, возил на базу контрабанду. Всякие приятные мелочи, запрещённые на режимном объекте. Меня это вполне устроило. Психея была в кабине пилотов, присматривала, чтобы все вели себя хорошо.
Мы летели часа два, и я смирно дремал под гулкий шум винтов. Рыжий подсказал, где у них склад с одеждой. И теперь на мне серые штаны и синяя рубашка. Куртку я оставил себе. Тепло, но неизвестно где придётся ночевать и при каких обстоятельствах. До дома путь неблизкий.
Единственное о чём я пытался не думать, чем буду заниматься, когда доберусь до Москвы. Домой нельзя. К друзьям нельзя. При нынешних способностях я без труда могу добывать пищу и одежду. Найти ночлег. В конце концов, ближайшие месяцы можно ночевать где угодно. Полиция мне теперь не страшна. А осенью можно перебраться на опустевшие дачи в Подмосковье.
Я хмыкнул. Ирония судьбы. При всех своих нынешних сверхвозможностях – единственная дорога для меня – в бомжи.
А ещё, я пытался не думать о Вике. Её бледном лице и красных глазах от лопнувших сосудов. Без дополнительной энергии она не излечится, а значит ей прямая дорога на хирургический стол. И что я могу сделать? Ничего.
Винты вертолёта перестали резать воздух и теперь со свистом переругивались с ним, всё тише и тише.
Я вылетел из кабины вертолёта и застыл. Мир вспыхнул передо мной яркими красками. Густой и плотный, как бывает в детстве. Свежий воздух проходит сквозь моё невидимое тело. Я мог стать совсем бесплотным, но сейчас я специально немного сгустился, чтобы чувствовать ветер. Я огляделся.
