Захотелось выбежать и дать вертолёту хорошего пинка под металлический зад.
Винт медленно завертелся, и я выпрямился.
- Наконец-то!
Рокот пропеллеров нарастал. Трава под лопастями пригнулась. Вертолёт качнулся и неторопливо поднялся вверх.
Несмотря на всю жажду, я улыбнулся. Наконец-то я свободен. Свободен! Больше меня никто не задержит. Для всех я мёртв. Меня никто не ищет. Я никому не нужен. Перекантуюсь в городке, пока не уедет поезд со стражей и секретными грузами. А вечером подамся на вокзал и укачу на первом же товарняке, неважно, куда он идёт. На глаза выступили слёзы. Я присел на корточки и уткнулся лицом в непромокаемую куртку.
Невероятно, но я сделал это!
Мои ноги подгибались. Осталось только подобрать эту солнцеманку.
Я подошёл и встал перед ней. Вертолёт с геологами или кто там они были, давно улетел. Из старого ветхого здания диспетчерской никто не выходил. Сомневаюсь, что там вообще кто-то есть. От складов, где шла погрузка, разгрузка далековато. Нам никто не помешает.
Психея пылает золотистым солнечным светом. Словно налитая летним мёдом. Неподвижно висит сантиметрах в десяти над землёй. Я смотрю на черты, так похожие на мои. Только вид у него идиотский. Глаза невидяще смотрят на солнце, рот приоткрыт. Разве что слюна не течёт по подбородку. А так – готовый пациент дурки.
- Эй, приятель, - голос сиплый от жажды. Я с усилием сглотнул остатками слюны и пощёлкал пальцами перед его лицом. – Просыпайся, соня!
Ноль эмоций. И как прикажете его будить?
Я на всякий случай ещё раз огляделся по сторонам. К счастью, никто не видит, как я разговариваю сам с собой, иначе в дурку придётся отправиться мне самому. Я почесал голову. Приложил ладонь козырьком ко лбу и тоже посмотрел на небо. Ничего интересного, кроме слепящего, жаркого солнца. Под мышками образовались круги пота. Лоб намок.
- Эй, приятель! Я сейчас расплавлюсь здесь вместе с тобой. Лучше просыпайся. Тихий час окончен.
Я вытер лоб рукавом и вздохнул. Стоп. В прошлый раз я связался со своим двойником через общие воспоминания. Смутное лицо мамы, тётка в чёрной одежде. Олег и Борька – друзья по школе, хулиган Васильков. Лариса – первая любовь с загорелыми стройными ножками, которых я мечтал коснуться. Вкус мёда и водки, прикосновение к женской груди. Месяц в Геленджике. Тяжёлое густое море. Прозрачно-синие волны. Склизкие медузы болтаются, словно космонавты в космосе.
Психея совсем по-человечески заморгала и опустила голову. Я посмотрел в свои золотистые глаза. Энергия вошла в меня. В глазах прояснилось, солнце перестало жечь кожу. Голос обрёл учительскую твёрдость. Я даже подпрыгнул от избытка энергии. Есть контакт! Так-то лучше. Пора прогуляться по городу. Пить, есть, ждать вечера. И наслаждаться свободой.
Как я обнаружил, путь до Яргыля тяжелее, чем я думал. И подкинуть некому. Склады я обогнул по большой траектории. И первое время пылил по жаре в полном одиночестве. Если бы не Психея – лёг бы прямо на дороге и тихо сдох, как блудный пёс. Но душа давала мне энергию. В результате я просто побежал от нетерпения и примчался в город довольно быстро.
Весь Яргыль состоял из одной длинной улицы, которая начиналась со старых деревянных домов и постепенно переходила в современные бело-жёлтые здания. Один конец дороги шёл от аэродрома прямо на железнодорожный вокзал. А ещё одна широкая заасфальтированная дорога спускалась вниз, где находится небольшой порт, если это можно назвать портом. Одно небольшое здание администрации, построенное во времена Сталина и сейчас отремонтированное на скорую руку. И несколько причалов не поражающих своими размерами. Возле одной из них припаркована (или припортована?) длинная баржа.
На улице людей немного. На меня никто не обращает внимание. Мне приходилось бывать в маленьких городках, скорее посёлках и я знал, что там каждый приезжий на счету. Но здесь всем по фигу. До меня дошло, что в городе, где сразу трое ворот в окружающий мир к новым лицам относятся без особого интереса.
В бело-жёлтой кафешке почти цивилизация. Всего пара людей. Я сел за столик в глубине зала, повесил куртку на спинку стула и счастливо вздохнул. Здесь был кондиционер. Я блаженно зажмурился, ощущая, как прохладные потоки нежно ласкают кожу. Даже женщины не надо.
- Чего вам?
Кстати о женщинах. Я поднял улыбающееся лицо. Официантка – невысокая, коренастая, с крепкими икрами. В лице проглядывали одновременно русская и какая-то местная кровь. Узкие серо-зелёные глаза, ровный нос, длинные чёрные волосы лежат на спине. Примерно моего возраста. Кожа на лице ещё нежная, но глаза уже стали отвердевать, а уголки губ опускаться книзу. На пальце нет кольца, но пару раз её уже точно матросили и бросили. Почему я раньше не замечал, какие официантки красивые!
- Мне пить и есть.
Я посмотрел ей прямо в глаза, она немного запнулась и вдруг начала краснеть. Опустила взгляд.
- Что именно?
Я, продолжая улыбаться, смотрел на неё.
- Просто холодной воды. Много воды. И много еды. Мясо, картошка, суп какой-нибудь.
- Есть суп…
- На ваш выбор.
Он отошла, и я проводил взглядом её круглую попу. Хорошо, что я не в Америке, иначе уже успел бы схлопотать пару исков на миллион долларов за сексуальные домогательства посредством циничного зрения. С другой стороны, если бы я был в Америке, ко мне сейчас бы подошла принимать заказ Анжелина Джоли или Кейт Уинслет на худой конец. А я бы выглядел как ди Каприо. Но чего нет, того нет.
Жаль, я здесь ненадолго. Я вздохнул. Придётся потерпеть.
Официантка принесла холодную окрошку, графин с водой.
- Котлеты с пюре будут позже.
- Угу.
Я взял графин и не заморачиваясь начал пить воду прямо из горла. Длинными жадными глотками. Холодный водопад залил горящее нутро. Аж зашипело. Через несколько секунд графин опустел, и я протянул его обратно. Девушка смотрела на меня, приоткрыв рот.
- Ещё воды.
Я взял ложку. Пока мне несли второй графин, я уже съел окрошку и весь хлеб, что лежал на столе.
- Поторопите там с мясом. Кстати, как тебя зовут?
Она поджала губы.
- Мне нельзя говорить с клиентами.
Я продолжал улыбаться.
- Катюш! Этот тип к тебе пристаёт?
За соседний столик подсели пара матросов, видимо с той баржи. Оба крепкие, с бурыми от загара шеями и лицами. С тем диковатым видом, который появляется у мужчин, которые какое-то время проводят вдали от цивилизации и женщин. Но ведут себя как завсегдатаи.
