брёвен, массивные ворота, сколоченные из струганых досок, были запреты на засов изнутри. Сторожевая вышка была одна и располагалась прямо над воротами. Воронцов спрыгнул с остановившихся саней и громко постучал кулаком в ворота.
— Кого там принесло? — раздался сверху ворчливый женский голос.
— Глава общины «Ласточка» прибыл по приглашению Татьяны Ивановны, — Алексею пришлось перекрикивать ветер, поднявшийся ближе к обеду.
— Ах, это вы… Татьяна Ивановна предупреждала о вашем визите. Секундочку, сейчас открою.
Через мгновение раздался звук открываемых засовов, после чего ворота тихо распахнулись без единого скрипа петель.
— Здравствуйте, Алексей Иванович, — встретила его закутанная в овечий тулуп девушка, лицо которой невозможно было рассмотреть из-за шарфа, которым она обмоталась. — Заезжайте скорее. Мы думали, что вы приедете вечером.
— Степан, трогай!
— А то без вашей мудрости я бы не догадался, — беззлобно усмехнулся он, заставляя лошадку тронуться вперёд.
Воронцов вошёл на территорию красноармейцев на своих двоих. После того, как дежурная заперла ворота на засовы, она повела гостя к большому дому, расположенному в центре посёлка.
— Быстро вы приехали, — защебетала она.
— Ветер дул в жо… В общем, попутный ветер нам помог ускориться. Не хотелось мёрзнуть. Только теперь лошадке нужен отдых.
— Мы заведём её в стойло и накормим, так что не беспокойтесь, Алексей Иванович. А правду говорят, что вы хотите построить школу и больницу?
— Именно для этого я к вам и прибыл. Образование и медицина — наше будущее.
Гость оказался в бревенчатой избе, большой и просторной, с высоким потолком и маленькими окнами. Он с интересом осматривал большую гостиную, из который открывался вид на огромную кухню-столовую с множеством столов и стульев. Несколько дверей были закрыты. Стены украшала резьба по дереву, а полы были сделаны из струганых досок, которые скрипели при каждом его шаге. На стенах висели подсвечники, в которых горели свечи. В центре гостиной располагалась большая печь, на которой сверху лежал маленький ребёнок и играл с деревянной игрушкой. В духовке стоял большой чугунок, из которого доносилось бульканье. По всему дому разносился аромат еды, а на кухне девушка в платке и платье колдовала над кастрюлей.
За большим столом в гостиной сидела глава посёлка. Как только Воронцов зашёл в помещения, она сразу встала и подошла встретить гостя.
— Здравствуйте, Алексей Иванович. Как дорога?
— Добрый день, Татьяна Ивановна. Добрался хорошо, снег плотный, сани скользят отлично. Правда, ветер доставил неприятных ощущений, но это ерунда.
— Рада, что ваш путь прошёл без происшествий. Прошу к столу, сейчас будет готов обед. Я прилагаю перевести нашу встречу в более семейный формат и отбросить представительские выкрутасы.
— Конечно, я и сам только рад. Все эти, как вы говорите, представительские выкрутасы мне тоже действуют на нервы.
— Рада, что мы нашли общий язык, — улыбнулась она ему. — В ногах правды нет. Оставьте тулуп в прихожей и проходите к столу. Сначала мы поедим, а уже после будем думы думать.
Как только они разместились за столом, Татьяна гаркнула так, что пламя свечей задергалось по всему помещению:
— ЛЮБАВА! Накрывай на стол, гость приехал!
Из кухни выбежала женщина лет двадцати пяти, одетая в серое платье до пят и в заляпанном переднике, крупная и низкого роста, чем-то напоминающая Татьяну. Правую половину её лица обезобразил большой шрам от ожога. Тёмные волосы были убраны под платок. Она окинула гостя единственным карим глазом. Правый глаз был сильно прищурен — она им наверняка ничего не видела.
— Зарасти, я Любовь, — обратилась она к Воронцову. — Вы рыбу кушать будете?
— Здравствуйте, я Алексей Иванович. Конечно, буду. Где вы видели, чтобы родившийся на Волге, и не ел рыбу?!
— Тогда я сейчас накрою, — она убежала на кухню.
— Алексей, это дочь моя, — начала рассказывать Татьяна. — А на печи мой внук Иван. В прошлом году у них сгорела изба, вот и живём теперь вместе. Любин муж утонул в этом году по весне — его лодка пошла на дно, поймав волну. Это случилось почти у берега прямо на глазах Любы, — она отвернулась, чтобы украдкой вытереть слезу.
— Простите, но почему он утонул, ещё и у берега? Он что, плавать не умел?
— Умел, и очень хорошо, — вздохнула она. — это было ранней весной, вода была ледяной. Но теплая одежда сразу утянула его на дно.
Любовь поставила на стол алюминиевые миски с дымящейся ухой и положила на тряпицу свежий, только что испечённый хлеб, после чего присоединилась к матери и гостю.
Наваристая уха из осетра, поданная с зеленью и сметаной, имела приятный вкус и аромат. Последний раз такую уху Алексей ел в далёком детстве. Уже в девяностых ценной рыбы почти не осталось. Хлеб был вкусным, но немного странным.
— Простите, что это за хлеб? Я такой в первый раз попробую.
— Я пеку его из пшеничной и конопляной муки, — ответила Любовь. — Если вам интересны пропорции, то я кладу три четверти пшеничной и одну четверть конопляной муки. Конечно же, добавляю туда дрожжи.
— Понятно. Оригинальный вкус. У нас конопляной муки нет.
Алексей наслаждался вкусом ухи и необычного хлеба, и не заметил, как на столе появились две рюмки и бутылка с мутной жидкостью.
— Наша гордость! — Татьяна наполнила гостю полную рюмку. — Пробовал, наверное?
— Самогонку? Если в целом, то пробовал, а конкретно за ваш напиток ничего не могу сказать.
— Мы как-то нашли в Тумаке дом, в котором во времена до катастрофы в подполье гнали на продажу самогон. Всё демонтировали и привезли сюда. Гнать самогон выгодней, чем продавать зерно и шкуры — прибыль невероятная. В основном у нас закупаются чистильщики и Романовцы. А у вас в почёте вино. Наверное, поэтому ты и не пробовал нашей самогоночки.
— Наверное, — согласился он. — А может и пробовал. Мне как-то забыли сказать о происхождении первача, когда им угощали.
— Кстати, о чистильщиках, — продолжила хозяйка дома, — возле нашего посёлка недавно видели пару человек, вроде банда появилась.
— Банда? С чего вы так решили?
— Мы же торгуем с чистильщиками, вот нам и рассказали о том, что часть из них не согласились с новой политикой, из-за чего прихватили часть оружия с золотом и отделились.
— Нет, не слышал об этом. Надо сказать своим, чтобы были настороже.
— Думаю, всем теперь нужно быть осторожными, — кивнула Татьяна. — Так вам налить?
— Давайте попробуем ваш самогон, — поднял он наполненную рюмку. — Ну, чтобы наш союз был крепким и плодотворным, — громко выдохнув, он опустошил рюмку.
Татьяна Ивановна не заставила себя ждать и махом опрокинула рюмку, даже не поморщившись, закусила корочкой хлеба. Затем она снова наполнила рюмки и перешла к делу:
— У нас сейчас проживает чуть
