сражение сильно влияет на них. Им приходилось вдвойне хуже, чем всем остальным. Потому что это были их подданные, которые вверили им свои жизни. Скольких мертвецов им за всë правление приходилось привозить домой? Сколько женских слëз им приходилось видеть, когда те узнавали гибель родных? Казалось бы, что сердца их должны стать жëсткими, чтобы справляться с такими вещами. Но только не у них. Розгальд и Исмаил были сильно похожи в одном: они ценили свои народы и уважали подданных. Они правили во имя населения, а не во имя своей прихоти и жажды богатства. Никто бы никогда не посмел им сказать, что кто-то из них забывает вскоре после битвы о павших воинах. Потому что это было не так. К каждому из них по сей день приходят призраки мертвецов, которые были с ними когда-то при самых первых сражениях. И это добрые призраки. Им нечего сказать плохого о своих правителях. Они лишь приходят, чтобы пожать им руку.
Но, увы… У приведений нечего не выходит. И они, улыбнувшись, уходят из сонных чертогов. А Розгальду и Исмаилу каждый день приходится жить битвой. Либо в реальности, либо в воспоминаниях. Более слабых людей бы это сломало. Но только не их. Они живут в вечной скорби, однако не забывают и о живых.
— Направляйте к угловым башням! — раздавался громовой глас Исмаила. — Это самые уязвимые места всех крепостей! Они плохо продаются обстрелу с куртин.
— Да. Но что, если они перетащат туда пушки? — король закусил нижнюю губу. — Надо успеть! Парни, поднажали! — он крутил передвижной ворот вместе со всеми.
— Должны успеть! Бомбардам же нужно дать время, чтобы остыть.
Арбалетчики и лучники смешанной армии вели обстрел орков на стенах, прикрывая своих людей. Тёмно-синие волосатые тела, словно неуклюжие камни, валились вниз.
Военачальник орков в шипастом кованом шлеме потерял всякое терпение.
— Установите рибодекины на главных башнях и немедленно начните обстрел ублюдков! — он отдал приказ своим подчинëнным.
Огромные арбалеты въехали на колёсах по пандусам вверх и заняли свои места. Полуметровые дротики убивали насмерть по несколько дорманцев и вампиров за один раз. Щиты арбалетчикам не помогали против больших орчьих арбалетов. Ряды легионов начали сильно редеть. Люди на каждом метре земли бились в предсмертных конвульсиях. Кто-то полз с раздробленной ногой от снарядов, прилетевших со стороны Килна. У кого-то из рта лилась кровь, а в груди насквозь торчал огромный острый кол, нанизавший на себя ошмётки органов. Скоро не останется места, куда можно будет ступить и не услышать хруст от раскрошенных черепов.
— Приготовиться! — из-под шлема Розгальда уже хлестал пот. Он резко перерубил канат, удерживающий перекидной мост. — За мной!
Король первым рванул по трясущемуся мосту на стену крепости. Там его встретили двое орков с мечами. Король занёс клинок кверху, делая обманный выпад на одного из них. А сам в то же мгновение, прикрываясь щитом от него, быстро развернулся и пронзил живот второму.
Дорманцы и вампиры пробрались в Килн в нескольких местах. Но врагов было так много, что в любой момент воинов бы просто-напросто отбросили.
Горы трупов наслаивались друг на друга в узких коридорах и на лестницах. Все в спешке запинались и летели кубарем, попадая под острые удары противника.
Розгальд бился против орчьего гарнизона вместе с небольшим отрядом и с князем на верхней платформе. Между орками не пролетела бы и мошка, потому что их была целая тьма. Головы с жёлтыми клыками летели с плеч. Приходилось постоянно вытирать глаза от крови, чтобы хоть что-то видеть. Шлем у короля на голове накалялся от напряжения.
Не уставал только Исмаил и его вампиры. Ведь их сердца и так давно не бились. Князь передвигался, словно вспышка молнии. Никогда не ожидаешь, где он будет и как ударит. Его гладиусы сияли сквозь тёмную кровь. Он вспарывал на ходу ими горло у врагов и потрошил им кишки.
От кучи валяющихся разодранных органов исходил тошнотворный запах, который сливался с запахом потных подмышек. Никому не хотелось дышать. Но это было не самым худшим. Орки почему-то резко отступили назад, скрывшись за переходом. Розгальд сначала обрадовался, что можно передохнуть хотя бы минуту и отдышаться. Но затем испугался, когда понял, что это может значить.
— Всем назад! Назад!
Воины в недоумении смотрели на него. Их тела были разгорячены от битвы и жаждали продолжать. Они решили, что орки их испугались. Но вопль короля вверг их в шок. Из-за этого все не сразу начали исполнять указ, а встали в ступор.
— Я сказал, отступаем!! — Розгальд громко взревел.
Но было уже поздно. Куча мешков с серой и с зажженной в них куделью полетела на них через потайные непробиваемые двери, которые сразу затем закрылись. И путь назад тоже был отрезан. Их загнали в ловушку. В которой ядовитый дым заволакивал всё. Дорманцев рвало. Раздавался громкий кашель. Глаза почти разъедало. Люди начали биться о стены, пытаясь выбраться. Короля затаптывали собственные воины. И эту панику и ужас невозможно было остановить.
Глава 19
*Восточный Манкольм. Крепость Торн*
Даррен с бледным лицом взирал на крепость. Её сила и превосходство делали его таким маленьким в его же собственных глазах. Словно он букашка, пытающаяся уничтожить слона.
Кастелян Торна внимательно сощурил свои чëрные глаза. Его волосатые тëмно-синие руки опирались на каменную кладку. Клыки торчали из нижней челюсти и доходили чуть не до изуродованного шрамами остатка носа.
— Труби в рог! — ухмыльнулся орчий военачальник, отдавая приказ. — Людишки пришли за артефактом. Давно ими не лакомился. После того, как убьём их, нужно отобрать самых молодых и желательно баб. У них мясо вкуснее будет.
Протяжный вой разнëсся среди стен. И ряды орков потянулись из вонючих сырых казарм, стуча доспехами, в оружейный зал. Они хватали своими ручищами с чёрными и жёлтыми ногтями багры, мечи и булавы.
Ханна подошла к эрлу и заметила в его взгляде восторг вперемешку с отчаянием.
— Я удивлена, — она непринуждëнно улыбнулась. — Думала, что у мужчин подобное восхищение вызывают красивые женщины, а никак не холодные стены.
— Значит, вы слишком плохо знаете мужчин, — вздохнул тот.
— Ну, неудивительно. Они ведь с нами не живут. Наши сыновья уходят далеко в горы, где строят свои порядки. Так всем легче. Женщины хозяйничают в одном месте, а мужчины пусть хозяйничают в другом и не суются. Во всяком случае, по выражению вашего лица я многое смогла понять, — она властным движением руки откинула роскошные локоны волос за спину. — Насколько всë плохо? — спросила аливитянка без тени страха.
— Эта
