Он отпихивал от себя ногой мёртвые тела, чтобы иметь возможность отдышаться перед новой волной гарнизона. С его подмышек сходили реки пота. Рубаха под кольчугой словно одеревенела от сырости. Кровь пульсировала в голове. И он продолжал нестись на орков в атаку, как разъярённый бык. Мышцы в руках чуть не рвались от постоянного напряжения. Им приходилось долго находиться в дикой нагрузке.
Когда с орками снаружи было покончено, и трупы устилали собой полностью ров, доходя до высоты самого контрэскарпа, самым живучим предстояло пройти через очередное пекло.
Сотни аркебуз из бастионов начали стрелять по смешанной армии свинцовыми стрелами. Они летели с такой скоростью, что пробивали щиты и впечатывались в плоть дорманцев и аливитянок.
Девушки ползали по чёрной грязи, закрывая от боли глаза. Из горячих бёдер хлестала кровь, а стрелы невозможно было вырвать из тел. Лица их покрывались алым оттенком мук. Некоторые сами себя добивали, вонзая кинжалы в сердца.
Дорманцы шатались на ногах. Многим из них свинец пронзал руки, рёбра и лёгкие, наслаивая одно на другое, словно коржи на торт. Рты воинов широко открывались, и из них вырывались предсмертные вздохи и крики.
Эрл Даррен чувствовал, как у него от всего происходящего перехватывает дыхание. Он нервно глотал воздух, продолжая пробираться к стенам Торна.
Когда маленькие отряды смешанной армии чудом добрались до оснований куртин. И люди начали рыть подкопы, чтобы подорвать и обрушить стены, Ханна прокричала приказ.
— Прикрываем землекопов! Держать ряды из щитов! Лучникам приготовиться к смерти! — она грустно улыбнулась и сама взялась за лук.
Стрелкам приходилось сильно открываться и жертвовать собой, защищая остальных. Ханна метко целилась с помощью лука. Стрелы её, преодолевая большое расстояние и проходя сквозь узкие отверстия амбразур в бастионах, вонзались в орчьи лица. Подданные старались хорошо прикрывать еë ноги щитами и по возможности голову. Но одна свинцовая стрела разорвала ей кожу на шее. Куски плоти уродливо болтались и плевались кровью. Правительница же аливитянок будто и не замечала этого. Важные сосуды не были задеты, поэтому она не обращала внимания на жгучую боль, а продолжала прикрывать своих людей и дорманцев дальше.
Эрл Даррен наравне с министериалами рыл подкоп. Лицо его всё было в комках грязи и пыли. Но уже более сосредоточенное, чем пару мгновений назад. Он взял себя в руки и смог унять ужас, бушевавший на душе.
Подпорки были установлены в подземных камерах под фундаментом. Их начали поджигать.
Если бы знаменитый Мериольвиус Парионвильский дожил до этого дня, то он бы написал такие строки о происходящем:
Мне больно смотреть на череп открытый,
И на сердце, уносимое беркутом вдаль.
Никогда уж не высохнет море крови пролитой.
Стены Торна разбили грааль.
Он рождëн был людьми.
И те превзошли всех богов.
Хоть толпами трупов ты его воскорми,
Но не насытить тебе его сычугов.
Хочется целовать кирпичную кладку
И в то же время сжечь крепость дотла.
Тяжело унять лихорадку,
Что вызывает порождение зла.
Стены куртин обвалились почти одновременно в нескольких местах. Даррен опустил на шлеме забрало.
— В атаку!! — он воздал в небеса клич и ринулся внутрь.
Из машикулей орки едва успевали сбрасывать на них булыжники. Тела дорманцев и аливитянок складывались пополам и расплющивались под их тяжестью. Органы разрывали плоть и, вырываясь наружу, лопались. Глаза выпадали из орбит. Когда сапоги случайно наступали на них, ноги начинали сильно скользить.
Гарнизон же крепости не терял времени. Когда рылись подкопы у куртин, с другой их стороны строились в бешеном темпе ограждающие палисады из земли, брёвен и веток. Так что, прорвавшись в Торн, смешанной армии приходилось вновь находиться в невыгодном положении. Орки вели обстрел с возвышенности своих укрытий. Приходилось вновь смотреть смерти прямо в лицо. Взбираться вверх по трупам своих же товарищей.
Ханне отрубило нос вражеской секирой. Ей пришлось отбиваться от высокого орка, заливаясь при этом кровью. Голова воительницы кружилась. Перед глазами всё плыло от разъедающей мозг боли. Эрл Даррен заметил положение союзницы и пришёл к ней на выручку, перерубив шею нападающему на неё орку.
— Правительница Саркена ранена! — кричал он аливитянкам. — Выводите её отсюда!
Ханна рухнула на колени и перед тем, как окончательно лишиться чувств, обратилась к прикрывающему её военачальнику:
— Я продолжу сражаться дальше! Я могу… — глаза женщины невольно закрылись.
Её подданные подбежали к ней и подхватили под руки. Прикрываясь щитами, женщины-воины начали выносить Ханну.
Пока он беспокоился о защите раненой, на него со спины напал враг. Но он словно чувствовал это и успел развернуться в пол-оборота. И меч орка вместо сердца вонзился ему под лопатку.
— Сука! — прорычал в ярости главнокомандующий и другой рукой прикончил атакующего.
— Сэр, вы ранены, — приблизился к нему подчинённый, тяжело дыша от усталости. — Вам лучше отступить и сделать перевязку.
— Да пошёл ты к чёрту! — взвился на него Даррен. — Меня отсюда без артефакта вынесут только мëртвым! Всем собраться! Рубите этих уродливых сволочей! За короля! За всех павших!
Орки успели завершить раскопку. Из мглы тоннеля на цепях подняли сверкающий сиреневый кристалл с шероховатой поверхностью. Его невозможно было не заметить даже в этом пекле. Враги поспешно его укрыли в хорошо защищённом донжоне, находящемся у края, высоченного обрыва.
Когда военачальник увидел это. Он начал метать громы и молнии вокруг. Ярость заполнила всю его сущность. Эрл как в бреду рубил оставшихся возле него орков. В мыслях же он думал только о кристалле, а уже не о своей жизни.
— Спускайте сюда бомбарды! Немедленно! — вскричал главнокомандующий спустя час после того, как на плацдарме Торна ни осталось ни одного живого орка.
Он лёг на землю среди трупов и жадно хватал уставшими лёгкими воздух. Плечо горело от ранения. Вся спина жутко ныла. Хотелось провалиться от усталости и боли сквозь землю. От грязи и пота вся кожа чесалась так, словно тебя опустили в чан с кипятком в преисподней.
Не быстро удалось доставить пушки в Торн. Так как на пути была тьма трупов. Когда чугунные ядра стали бить в толстую и с железными вставками стену донжона, откалывая от неё только крупицы, по коже эрла Даррена пробежали мурашки ужаса. Мужчина стал бледным, словно мертвец.
— А… — только и вырвалось из его рта. У него даже не было сил от страха, чтобы сказать вслух то, что он сейчас понял.
Главнокомандующий ринулся со всех ног на выступающую за стену соседнюю башню. Он мчался, будто в тумане.
— Нет! Нет! Нет!
