В средствах массовой информации в последнее время стали появляться многочисленные статьи, доказывающие, что теперь, когда заключен военный союз с Новобагдадским халифатом, самое время вступить в прямую схватку с Орденом и перегрызть противнику глотку. Было известно императору и о том, что точно такое же мнение бытует теперь и среди некоторых военных руководителей.
В частности, сторонником скорого начала победоносной войны был адмирал Антон Васильевич Бестужев, бывший командир базы «Орион», после скоропостижной смерти Барятинского сменивший того на посту командующего Третьим флотом.
В принципе, Бестужева можно было понять — в условиях дружбы с халифатом его флот неизбежно отходил на вторые роли, и такое развитие событий вряд ли радовало адмирала. Ему хотелось воинской славы, а не тылового прозябания.
Присутствовали среди высших офицеров и другие «торопыги».
С этими настроениями нужно было решительно кончать.
И потому главнокомандующий решил снова обсудить сложившуюся ситуацию на ближайшем Совете безопасности. И попытаться избавить «торопыг» от излишней эйфории!
Когда начальник Генерального штаба князь Илья Константинович Скопин-Шуйский и адмирал Друцкий-Соколинский закончили свои доклады, все присутствующие как по команде посмотрели на императора.
— Ваше императорское величество! — Адмирал Шейдяков, командующий Имперским звездным флотом, встал и навис над столом могучей фигурой. — Если будет отдан соответствующий приказ, флот постарается выполнить боевую задачу. — Адмирал потерзал пальцами правой руки окладистую бороду. — Однако есть у меня сомнение… Мы, конечно, способны разнести планетную оборону центральных мерканских миров в клочья, но это ли нам надо? Сможет ли армия стать хозяйкой на захваченных планетах? — Он глянул на маршала Фрола Петровича Мосальского, министра обороны. — Я правильно понимаю, что нам не хватит сухопутных сил?
Маршал безмолвствовал. Не дождавшись ответа, адмирал снова потерзал бороду:
— Тогда стоит ли начинать войну сейчас?
Осетр не удивился бы, кабы все сейчас загомонили, перебивая друг друга, как воспитанники детского сада.
Общее настроение было ему уже понятно — по покашливанию, по взглядам, бросаемым присутствующими друг на друга, по ауре непонимания, воцарившейся в кабинете.
Впрочем, гомона высшие росские чины себе не позволили. Хотя атмосфера была ясна — тот факт, что вопрос снова вынесен на Совет безопасности, командующие различными сферами государственной деятельности восприняли как желание императора начать боевые действия в самом скором времени.
— Сухопутных сил нам и действительно не хватит, Капитон Силыч, — Мосальский ответил только на один вопрос, заданный Шейдяковым.
И снова замолчал.
Император жестом предложил Шейдякову сесть и неторопливо встал со своего места во главе стола.
— Господа! Вы неправильно поняли… Речь о немедленном начале войны с Орденом вовсе не идет. Я, собственно, потому и собрал вас, чтобы всем стало ясно, что к войне мы все-таки пока не готовы. Нам надо определить, какие меры мы еще должны предпринять для подготовки. Мне-то как раз ясно, что преждевременное объявление войны — это преступление перед нашим народом. И мы должны приложить все усилия, дабы подготовиться самым наилучшим образом. — Он помолчал несколько мгновений, обводя взглядом присутствующих. — Скажите-ка мне вот что… Есть ли вообще у кого-либо сомнения, что война между нами и сайентологами рано или поздно разразится?
Утвердительно никто не ответил.
— Это хорошо, что вы так считаете. Но я бы хотел, чтобы всем было ясно и то, что спешка с ее началом не нужна. Спешка по-прежнему нужна именно в подготовке. А то появились уже некоторые военачальники, летящие впереди транссистемника. Придется подрезать им крылышки. — Осетр хлопнул ладонью по столу. — Однако я все-таки собрал вас не только для этого. Что мы с вами должны еще предпринять для дальнейшего улучшения ситуации?
— Разрешите, ваше императорское величество… — встал министр обороны. — Мне представляется необходимым привлечь на нашу сторону еще кого-нибудь. К примеру Фрагербритский союз. Халифат — это, конечно, хорошо, это немалое достижение дипломатии, но вряд ли договор с Анваром долговечен. Новобагдадцы всегда были коварны, и не думаю, что изменились к лучшему. А вот дружба с фрагербритцами, мне кажется, может оказаться долгой. Все-таки их вера к нашей ближе всего. Да и если вспомнить историю, кто чаще всего и дольше всего поддерживал с нами добрые отношения? Именно Фрагербритский союз! Нынешнее охлаждение наступило именно потому, что ваш… потому что Владислав Второй принялся водить хороводы с мерканским Вершителем. Так что стоит попытаться изменить ситуацию. По крайней мере, надо попробовать втянуть их в наш договор с новобагдад-цами. Я думаю, овчинка выделки стоит…
Император глянул на министра иностранных дел графа Остен-Сакена:
— Что скажете, Юрий Олегович?
— Скажу, ваше императорское величество, что в словах министра обороны содержится немалая истина. Фрагербритцы и в самом деле чаще с нами дружили, чем воевали. Более того, в последнее время деловые круги Фрагербритского союза проявляют определенную заинтересованность во вложениях в нашу промышленность. Инвестиции растут. Так что они уже нам помогают. И первоочередная задача сейчас — как привязать их к империи еще больше?
Реплика главного имперского дипломата возражений ни у кого не вызвала. Однако конкретных предложений, отличающихся новизной, не последовало. Заговорили вновь об инвестициях, о перспективе военного договора с фрагербритцами.
А потом и вовсе переключились на иные политические задачи.
Общий вывод был один — начинать войну с Орденом рано.
Когда совет завершился, Осетр с трудом сдержал свое раздражение.
Вот индюки! Привыкли чужим умом жить! Отдай им приказ — они его выполнят. А дипломатия — не наш конек, ваше императорское величество… Вот только откуда я вам вытащу нужный приказ?
Он пребывал в растерянности целые сутки.
А через день на аудиенцию к императору напросился патриарх Светозар.
Светозар прибыл во дворец незадолго перед обедом. На нем было повседневное патриаршее облачение: ряса, мантия и куколь. Архиерейский жезл владыка оставил в приемной.
Осетр ждал Светозара с некоторой внутренней дрожью — прежде они встречались либо в торжественных случаях, либо император сам прилетал в резиденцию патриарха, выказывая таким образом уважение молодого человека по отношению с пожилому…
