Первый обиженно оттопырил губы и потрясенно выпалил:
– Ты чего размахался, морда поганая?!
По его реакции можно было подумать, что это Темре на них напал.
Убийца наваждений проделал с ним то же самое: он был быстрее, и хотя парень, несмотря на свою туповатость, сориентировался в ситуации и попытался встретить его лицом к лицу в оборонительной стойке, успел раньше.
Расправившись с противниками, Темре подобрал нож и метко зашвырнул в мусорный бак, потом повернулся к прохожему:
– Идемте, лучше здесь не задерживаться. Они живы, и с полицией я объяснюсь, но вдруг поблизости бродят их друзья?
Оба скорым шагом направились по грязной неказистой улочке туда, где виднелись над крышами решетчатые опоры трамвайного моста, а еще дальше – прилепившиеся друг над другом дома на склоне соседней горки под пасмурным небом.
Они почти дошли до конца, когда послышался тяжелый топот. Ага, еще трое таких же. Темре мимоходом отметил, что в ближайшем будущем ему, пожалуй, появляться в этих местах не стоит.
– Отойдите подальше, – предупредил он.
И в следующий момент, не дожидаясь реакции, сам же оттолкнул спутника в сторону. Мимо просвистел камень, едва не угодивший тому в голову.
Пятеро чокнутых, считая тех двоих, – не многовато ли для одной улицы? Ну, или для одного квартала…
Шагнув навстречу новым противникам, он одного из них опрокинул подсечкой, другого поймал за руку и, развернув, как в борьбе гонду, используя его же собственную инерцию, заставил врезаться в дерево, торчавшее у края тротуара.
Дерево заскрипело и повалилось под весом человека: оно давно уже засохло.
Третий ударил с коротким замахом, тускло блеснул металл. Темре ушел от удара. Почти ушел. Зацепило кастетом, содрав кожу выше виска. Только подготовка убийцы наваждений его и выручила: в глазах потемнело, но он нетвердо отшатнулся, шагнул в сторону – так чтобы его не достал ни обладатель свинцового кастета, ни тот упавший, который уже успел подняться на ноги.
– Паршивый косой гронси! – крикнул, брызгая слюной, бандит с кастетом. – Развелось вас, как вшей…
Он был уже немолод, коротко острижен – должно быть, недавно с каторги, а глаза бешеные, полные ненависти.
Темре тоже захлестнула злость. Он сейчас имел дело не с наваждением, так что не обязательно держать эмоции в узде. Надо сказать, злился он больше всего на себя – пропустил удар, разиня, хотя противников всего-то трое, на одного меньше, чем на регулярных тренировках в Гильдии! Хотя это отребье из лонварских подворотен тоже вызывало у него отнюдь не теплые чувства. Он ведь всего лишь хотел дойти по их улице от Швейной горки до трамвайной остановки. После того как избавил Швейную горку от морока.
Сами напросились.
Врагов осталось двое. Третий, обнявшийся с деревом, всхлипывал и ощупывал окровавленное лицо – напоролся на сучья. Этому уже не до тонкостей венгосо-гронсийских взаимоотношений.
Оскалив зубы в ожесточенной ухмылке, Темре двинулся на «каторжника», одновременно с этим не упуская из виду плотного рыжеватого парня с приплюснутым носом.
Довольно скоро он понял, что неспроста чуть не схлопотал кастетом в висок. «Каторжник» оказался слишком быстрым. Ненормально быстрым для уличного забулдыги с испитым лицом и мутными ненавидящими глазами.
Заподозрить в нем еще одного морочана, втершегося в людское общество вроде Демеи в гронсийском квартале, не позволял запах: перегар, пот, вонь давно не мытого тела, пропитавшая одежду застарелая моча, что-то еще – тошнотворное, специфическое…
Ага, вот оно! Сульгеп.
Дурманное снадобье, избавляющее от печали, тревоги и страха, вдобавок заметно ускоряющее реакцию. Сульгеп получают из сока венценосной сульги и той разновидности темных поганок, что с узором в виде креста на шляпках. Эту смесь уваривают, после чего смешивают с вязкой массой, приготовленной из плодов красной бочанки, – и готова жвачка. Одной лепешки достаточно, чтобы на несколько часов снесло мозги. В эпоху Островных войн и гронси, и венгосы употребляли эту штуку для пущей непобедимости в бою. Современная армия такие сомнительные методы не использует, а рафинированные повесы вроде Нолгана Аргайфо пренебрегают сульгепом из-за мерзкого запаха, зато на городском дне он весьма популярен.
Ничего удивительного, что противнику удалось достать Темре: благодаря снадобью он сейчас не уступал в скорости убийце наваждений. Рыжий парень по сравнению с ними выглядел деревенским увальнем – топтался вокруг, пытаясь внести свою лепту, но от его пинков и тычков Темре запросто уходил.
Составив представление о приемах одурманенного врага, он применил обманный финт, прикинувшись, что оступился и потерял равновесие. Бандит попался на эту нехитрую уловку: опыт в драках у него наверняка был немалый, но, спасибо сульгепу, сейчас он почти ничего не соображал и сразу же выбросил вперед руку с кастетом, вложив в удар изрядную силу, – на что Темре и рассчитывал.
Молниеносно шагнув вбок, он перехватил и заломил руку «каторжника», выпустив ее лишь после того, как хрустнула переломленная кость. Тот сперва не понял, что получил серьезную травму, и снова попер на отскочившего врага, но внезапно его небритое лицо исказилось от боли, он издал хриплый рык, перешедший в мычание. Пальцы все еще держали кастет, словно никак не могли разжаться, но предплечье беспомощно повисло.
Воспользовавшись удачным моментом, Темре двинул по физиономии рыжему увальню, который шатко попятился и спросил в растерянности:
– Какого краба?..
Хороший вопрос. Самое главное, донельзя уместный в данной ситуации.
Пронзительная трель полицейского свистка всех застигла врасплох. Первым бросился наутек «каторжник», так и не расставшийся с кастетом. За ним рванул рыжий, удирал он с тем же неуклюжим проворством, с каким махал кулаками. Парень, у которого физиономия была разодрана в кровь сучьями дерева – кстати сказать, до последнего времени оно было единственным на этой улице, а теперь и того не осталось, – припустил следом. Страх угодить в кутузку оказался сильнее болевого шока. Все трое скрылись в щели между обшарпанными двухэтажными домами с непроглядно мутными окнами.
Темре обернулся, но подоспевших стражей порядка не увидел. Свистел его случайный знакомец в поношенном длиннополом пальто.
– Пойдемте, молодой человек, пока они не вернулись! – позвал тот, пряча свисток в портфель.
До остановки добрались почти бегом. Не сбавляя темпа, поднялись по лестнице на трамвайный мост. У Темре дыхание не сбилось, его спутник запыхался, но все равно шагал по ступенькам торопливо и целеустремленно. Ни тот ни другой не проронили ни слова, пока не оказались в вагоне, плывущем по своей решетчатой трассе под мерное пыхтение паровой машины то над шиферными и черепичными крышами, то почти вплотную к зданиям на склонах горок.
