— Кто это? — спросил Отто, приподнявшись на локтях.
— Думаю, что он не из команды Бормана и не даргон, — усмехнулся я. — Ему надо что-нибудь подарить, а то еще убежит.
— Кроме оружия у нас ничего нет.
Я снял часы и, положив их на песок, предложил мальчишке забрать. С минуту он смотрел на них не в силах отвести взгляд от блестящего корпуса и бегущей по кругу стрелки, а потом схватил хронометр темной худой рукой и быстро отскочил в сторону. Я снова улыбнулся и кивнул головой, после чего, сделав небольшой шаг вперед и присев, мысленно спросил, где мы сейчас находимся. Парень быстро заговорил, показывая то на нас, то на небо.
— Да, мы пилоты и потерпели крушение, — кивнул я.
Парень заговорил снова. Мне трудно было понять его речь, но, выстраивая свою речь, он прежде формировал в голове образы того, о чем говорил, и перед моим мысленным взором возник вертолет, откуда вываливаются на скалистую площадку вооруженные люди в камуфляже. Мальчишка посчитал, что это наши спасатели, и предложил проводить нас к ним. Я замотал головой — вряд ли это были мои люди.
— Это Тортуга? — положил я руку мальчишке на плечо. — Остров Тортуга?
Мальчишка кивнул и тут же обернулся. Какая-то мелкая птица встревоженно заметалась над противоположным берегом.
— Черт, — опираясь о ствол дерева и расстегивая кобуру, поднялся на ноги Ран.
Мальчишка схватил меня за руку и потащил в расселину, за которой оказался целый лабиринт из скал и их обломков. Махнув нам рукой, парнишка устремился в глубь острова. Мы последовали за ним.
Несмотря на сгущающиеся тени, мальчишка бежал быстро, ловко перепрыгивая через камни и огибая кусты. Спустя полчаса мы оказались у небольшой хижины на берегу небольшого ручья. За лачугой я разглядел довольно обширный огород и аккуратно развешанную рыбацкую сеть.
Мальчишка знаком попросил нас остановиться у края вытоптанной площадки перед хижиной. Отто, вытирая пот, присел на край большого плоского валуна. Я же спрятал за спиной «миротворца». Беспокойство охватывало меня все сильнее.
Наконец из хижины вышел высокий смуглый мужчина в свободной рубахе и брюках из грубой ткани. На голове у него на пиратский манер был повязан выцветший почти до белизны некогда красный платок. Прищурив глаза на смуглом морщинистом лице, он с нескрываемой тревогой принялся разглядывать нас. Дергая островитянина за рукав, мальчишка принялся объяснять, что мы упали с неба и нам требуется еда и помощь. При этом он все время показывал отцу мои часы.
— Тут недавно были военные. Очень хорошо вооруженные. Не вас ли они ищут? — обратился ко мне по-испански островитянин.
— Нам не хотелось бы встречаться с ними. Нам необходимо укрыться в надежном месте хотя бы на час. Моему другу требуется отдых.
Отец мальчика что-то начал быстро говорить, но я уже его не слушал. Я ощутил возникшую опасность. Столкнув Рана с камня на землю, я развернулся и открыл огонь по настигшим нас преследователям.
Первым шумерскую пулю схватил огромный самец немецкой овчарки, летевший в мою сторону. Вторым рухнул в песок человек в камуфлированной форме с кольтом в руке. Автоматчик, бегущий вслед за ним, успел лишь вскинуть автомат, но и ему пуля, отлитая на далекой планете, проделала аккуратную дыру в левой части грудной клетки. Однако противник взял нас в клещи. Вражеские пули ударили с флангов. Я бросился на землю, в тень одного из утесов. Еще чуть-чуть, и спасительная темнота ночи даст мне еще одно преимущество, и я выиграю этот бой, а затем организую эвакуацию. Но вдруг вскрикнул от боли Ран. Я не смог разглядеть, что с ним, — между нами оказался валун. Взглянув в сторону мальчишки и его отца, я увидел, что они неподвижно лежат у порога, прикрыв головы руками. Неужели мертвы? Я ощутил прилив злости на самого себя. Невинные люди не должны были пострадать. Вскочив во весь рост, я завертелся юлой, расстреливая остатки боезапаса. Близкий взрыв гранаты опрокинул меня на землю лицом вниз. «Миротворец» с опустошенным магазином отлетел в сторону.
— Живым! Только живым! — заорал кто-то по-английски. Земля завибрировала под тяжестью множества бегущих ног. Засвистел воздух, рассекаемый лопастями вертолета, появившегося над нами. Я решил подняться с земли и тут же услышал:
— Не двигаться!
Несколько человек в камуфляже без знаков различия, целясь в меня из «томпсонов», образовали круг. Не обращая внимания на стволы, я все же поднялся на ноги. Заболел левый бок. Проведя по нему рукой, я с досадой почувствовал на ладони кровь. Однако был повод и для радости — островитянин и его сын остались невредимы. Здоровенный десантник, держа на мушке отца, стоящего на коленях с руками на затылке, одновременно пытался удержать яростно барахтающегося мальчишку. Но в итоге в руках у него осталась лишь рваная рубашка, а юркий, словно ящерица, парень исчез в темноте наступающей ночи. Десантник выругался, а я довольно улыбнулся.
— Семь человек убиты, один легко ранен, сэр! — услышал я голос, а еще через мгновенье передо мной возник широкоплечий плотный человек, по всей видимости офицер. Он начал зло сверлить меня взглядом. Я же, зажав рану в боку, искал глазами Отто. Взгляд офицера тем временем сместился на имперского орла над правым карманом моей летной куртки, а затем скользнул по свастике Шумера на рукаве. На скулах у него заходили желваки, а костяшки пальцев, сжимавших пистолет, побелели. Он уже готов был выстрелить в меня, когда из-за его спины послышался окрик:
— Сандерс!
Я разглядел за спиной офицера владельца голоса — маленького человечка в гавайской рубахе и белых льняных брюках. В одной руке у него была портативная рация, а в другой он сжимал оброненный мной «миротворец».
Разъяренный офицер нехотя сделал шаг назад. Подбежавший к нему десантник, стараясь перекричать шум винтов вертолета, доложил:
— За камнем лежит еще один с нацистскими знаками различия, сэр. Тяжело ранен в грудь.
— Обоих в вертолет, — гаркнул командир, покосившись на все еще стоявшего поодаль человека в гавайской рубахе. Подскочившие сзади десантники начали крутить мне за спиной руки.
— Вы чувствуете? — крикнул я.
Руки, крутившие меня, ослабли. Воздух стал плотным и тугим, почти осязаемым. Даже шум винтов стал каким-то глухим. Голову стала охватывать нарастающая боль, а безотчетный страх сдавил горло, мешая дышать. Один из солдат, бросив оружие и стиснув ладонями виски, рухнул на колени, у другого носом пошла кровь, и он, навзничь упав на землю, замер без движения. Остальные, повинуясь внезапно объявшему их ужасу, бросились врассыпную. Офицер растерянно озирался вокруг. Дрожащей рукой он направил на меня ствол «кольта». Вертолет над нами завибрировал, раскачиваясь из стороны в сторону. Луч прожектора заметался по сторонам. Психотронная атака даргонов набирала обороты.
