И это ему еще было жалко! Гай хмыкнул, вспоминая счастливое детство. Нет, то есть действительно — счастливое. Просто временами напоминающее то ли казарму, то ли монастырь.
— Не хмыкай! Я в твои годы быка мог ударом в лоб уложить! — похвастал отец. — Лучший боец турнира Зеленого мыса — два года подряд!
— Слушай! — вдруг парня осенило. — А ты не хочешь посмотреть на Причиндалы?
Кормак — старший уставился на Гая и с очень серьезным лицом проговорил:
— Я уже насмотрелся на твои причиндалы во младенчестве, сына. Нахрена мне на них пялиться снова?
— Да не на мои! Я про Причиндалы Сына Маминой Подруги! — Гай давил смех внутри.
— Ты втираешь мне какую — то дичь, Гай… Нахрена мне гениталии Освальда Шаца?
Гай хрюкнул и заржал в голос. Отец, зараженный весельем, начал похохатывать, а потом, выслушав сбивчивое объяснение форм, размеров и названий небесных тел и искусственных объектов в системе Мамы — по — настоящему расхохотался.
Отсмеявшись, он спросил:
— А на кой черт мне туда переться?
* * *
Конечно, они спелись — родной отец и новоявленный дядюшка. Пока Гай готовил рейдер к гиперпрыжку, фон дер Бодден и Кормак — старший активно обсуждали гражданскую межэтническую войну на Таматархе. И, что характерно, оба ставили на колонистов из сектора Рашен.
— Там год — два и всё. Ну что такое Сокото? Откуда вообще они там взялись, эти фулани?
— Корпоранты с Ред Сокс подсуетились, откуда ж еще? Им что, сложно подвезти десяток — другой контейнеровозов с мороженым мясом? А плодятся они как кролики, сам знаешь — и тридцати лет не прошло как вот вам здравствуйте — планету уже нужно делить!
— Чебаркульцы вообще народ терпеливый. Но видимо и их допекли — если двух материков оказалось мало. Теперь, когда рашены развернули военное производство при поддержке с метрополии — теперь я негроидам не завидую… Рашены их в порошок сотрут, мужчин перестреляют, а женщин и детей заморозят и отправят в открытый космос — бороздить просторы вселенной…
— Это ты про Туран сейчас? Так байка же, нет?
— Байка, не байка, но басмачей там выжгли каленым железом, а транспортники с их семьями я лично в пустоте искал — было такое задание… — вздохнул Иоахим.
— И что, нашли? — подался вперед Джедидайя Кормак
— Восемь из тридцати пяти, — развел руками сталкер. — Космос большой, черт знает, где остальные теперь дрейфуют?
— Жесткий народ эти рашены…
— Ну а что? Дети при анабиозе не пострадают… А там — «какой мерою меряете, такой и вам будет отмерено» — верно? Что басмачи, что фулани — они конвенций не признавали и резали поселения поголовно. Отсюда и ответ. А как бы гэлы поступили на месте рашенов?
— Гэлы убили бы всех вождей, и всех, кто отдавал приказы… И делали бы так до тех пор, пока не осталось бы никого, кто посмел бы назвать себя вождем. Да, на это понадобилось бы несколько лет, но…
— Видишь. Вопрос подхода. Альтрайты скорее всего эвакуировали бы колонию, а на враждебные поселения сбросили бы, например, канистры с бешенством-Z, или просто отстрелялись тактическими ядерными зарядами…
Вот про это Гай слушать уже не мог.
— Прыжок через айн, цвай, драй… — он еще успел поймать удивленный взгляд отца перед тем, как из легких выбило воздух.
И громко зевнул, когда пространство схлопнулось, выталкивая кораблик в прямой видимости Сына Маминой Подруги. ю
— Ох ты Господи, — потряс головой Кормак — старший. — Это я лет двадцать уже за пределы системы не выбирался, получается?
— А по системе, выходит, скакал аки сайгак? — поддел отца Гай.
Тот только отмахнулся.
— Немаленькие Причиндалы! — сказал он, глядя в иллюминатор.
— «Тень отца Гамлета», прием, говорят «Причиндалы СМП». — произнес знакомый голос. — Иоахим, ты там не забыл о нашем дельце?
— На связи «Тень отца Гамлета». Забудешь тут, когда ты мне каждый прилет на мозг капаешь, старая твоя занудная башка!
— Смотри мне! Стыковку разрешаю, седьмой свободен.
— Принял, седьмой терминал. Конец связи.
* * *
Доктор был удивлен, когда снова увидел Гая и Иоахима.
— Не говорите мне только что вы опять за свое? Тебе, — он ткнул пальцем в старого сталкера. — Тебе в принципе про мнемоскоп нужно забыть. А вам, молодой человек, я бы рекомендовал тоже повременить с такого рода процедурами.
— Не может он повременить, — сказал Джедидайя С. Кормак. — Куда тут башку совать? У меня можно сказать шанс появился сделать сыну подарок на совершеннолетие, а вы тут ерунду порете. Давайте, тычьте свои железяки куда положено!
Перед тем, как на голову ему надели аппаратуру, Гай подумал, что и на самом деле забыл о своем совершеннолетии. По всему выходило, что двадцать один атенрайский год ему исполнился примерно когда он чуть не захлебнулся в пруду Долины у плотины мини-ГЭС.
* * *
Мужской хор исполнил «Гроздья Гнева», на стадионе появились девушки из Академии изящных искусств и исполнили несколько традиционных танцев под инструментальную музыку.
Настало время речей, и лучшие люди Атенрай один за другим поднимались на трибуну. Наконец, официальная часть закончилась
— …турнир объявляю открытым! — седобородый старец с зычным голосом — риалор Куллан взмахнул рукой и раздались звуки труб.
Началось!
Он считался лучшим кулачным бойцом среди своих сверстников — и плевать ему было, что в турнире участвуют юноши на два, и три года старше.
С первым противником он разделался быстро — нырок под атакующую руку и двоечка в корпус. Скорость — это главное!
Второй ожидал его весь напряженный, как змея перед укусом. Здесь пришлось повозиться — комбинированную атаку руками и ногами он встретил жесткими блоками, отбивая сопернику конечности. Голени и предплечья Джеда были твердыми и нечувствительными от долгой работы с макиварой — и потому противнику пришлось худо. Секунда замешательства после неудачной атаки стоит ему победы — подсечка и обозначение добивания — этого достаточно.
Третий — на полголовы выше и на килограмм на десять тяжелее. Молотит кулаками воздух как мельница! Нырок, еще нырок — Джед высмотрел, наконец, уязвимое место — правая нога слишком выставлена вперед, на ней верзила удерживает весь свой немалый вес. Н-на — хлесткий лоу — кик в бедро заставил здоровяка пошатнуться. Этого хватило — хук слева прошел прямо в ухо — и противник валится как копна сена.
Бои один на один закончены, и травм почти нет — неплохо! Дальше — еще интереснее! Победители индивидуального этапа сошлись на одной площадке. Босые ноги увязают в рыхлом песке, дыхание тяжело вырывается из груди.
— А — а–а-а!!! — десятки молодых гэлов срываются с мест и бросаются к обычному деревянному столу, на котором лежит четыре кожаных мяча.
Джед выжидает несколько мгновений а потом легко, чуть ли не приплясывая движется по площадке. Его движения выверены — тычок, захват, зацеп ногой — один за другим соперники падают на песок. Наконец, он у цели. На столе остались два мяча, но мощный удар в спину заставляет перелететь через дурацкий предмет мебели.
Рука успевает ухватить мяч и, рухнув лицом в песок и тут же перекатившись на спину, Джед швыряет его прямо в ненавистную рыжую морду Шимуса О'Брайена. Вечный соперник — в любви и на войне.
Шимус летит в одну сторону, мяч в другую — и тут же оказывается в руках Кормака. Взрывая ногами песок, парень мчит к краю площадки — есть! Групповой этап пройден.
Чертов Шимус все — таки добыл себе второй мяч — хотя теперь его лицо заплыло и глаза похожи на щелочки. Со счетов его пока списывать рано! Их осталось четверо — и теперь каждый из них должены выстоять против настоящего клирика. Бывали случаи, когда на турнире оставалось четыре победителя. Бывало — двести лет назад. Чаще всего не оставалось ни одного.
Джедидайя смотрит в зеленые глаза Лиама МакМагона — невысокого и худощавого мужчины, который прошел огонь десятков миссий, и видит в этом взгляде свою смерть. Конечно, клирик не станет убивать соплеменника специально, но и сдерживать удары не будет. Жалость — это показатель презрения. Признание своего противника недостойным.
