неприятное открытие. И наиболее неприятное тем, что Джон теперь ясно понимал, что он это и ранее прекрасно знал. Просто предпочел не замечать.
После того, как парни отбыли, с Джоном связался отец. И поинтересовался… погодой в Японии. На что был намек, понятно. И парень ответил, что он взял с собой зонтик. В ответ Кензи Аркур заметил, что рано или поздно зонтик придется менять…
А Джон, парадокс, еще больше уверился в том, что ему необходимо остаться в Японии. И причиной тому было то… Что он начал понимать нихонго. Да, вот такой пустяк. Вот только Джон французский, например, учил три года. С репетиторами, причем с теми, для кого французский родной язык. И до сих пор говорил с диким акцентом. А вчера Имубэ Кимико заметила, что он стал гораздо чище произносить слова.
Джона всегда бесило, что он плохо запоминает. Точнее, он имел обычную память. А хотел иметь гораздо лучше. Это стало в какой-то мере его идеей фикс. Потому что все остальное, что Джон считал лично ему нужным, парень умел делать отлично. Превосходно. Спорт, учеба. Он выезжал на целеустремленности, компенсируя проблему с памятью.
И вот именно здесь он начал ощущать, что его память стала работать лучше. Несмотря на то, что он сетовал на сложность языка, уже в скором времени он стал различать слова, а потом целые фразы. И это притом, что Джон не использовал те методики, которыми он раньше впихивал в мозг информацию. Усвоение шло, что называется, на фоне.
И тут родители такой сюрприз исполнили. Домой возвращаться. Чтобы что? Где он там сможет набрать таких знаний, а самое главное навыков? В каком-нибудь «престижном и элитном» сборище отпрысков лордов? И дед тоже был не согласен с этим. Но к сожалению, похоже, только Джон теперь слушал Балдера Аркура. Кензи Аркур относился к собственному отцу с плохо скрытым раздражением.
«Пойми, внук. Твой отец слабее меня и слабее тебя. Преодолеть свою слабость может не каждый. То, чему я тебя обучаю, необходимо держать в тайне, потому что если это станет известно, то и ты попадешь в немилость. Пойми, это не умысел, это, фактически, закон природы. Слабый всегда старается сделать так, чтобы сильный не мог применять свою силу. Но слабые лишь создают препятствия сильным. Так как превзойти их и действительно помешать, не в состоянии».
А еще дед говорил, что даже если не открывать свою силу, то все равно слабый будет понимать, чувствовать, что он слабее…
«Это же очевидно, Джон. Не надо быть Мерлином, чтобы понять, кто сильнее, а кто слабее. Слаб тот, кто не желает становиться сильнее. Понимаешь? Совершенно не важно, в чем ты прогрессируешь, главное, идти вперед. Вспомни, как ты научился плавать. Можно ли с чем-то сравнить это ощущение Достижения? Можно ли остановиться на этом пути, когда ты знаешь, как это, достигнуть?Я буду откровенен, внук. Твой отец и мой сын, он предпочитает владеть. Ему нравиться иметь статус. Он не хочет ничего менять.
Кензи боится. Он боится меня и будет бояться тебя. Потому мы угроза его обожаемому статусу. Его миру, где он чувствует себя значимым».
Это воспоминание, о том, как он научился плавать, было единственным, которое Джон четко помнил из своего раннего детства. Пустынный пляж, на который накатываются волны. Ему было девять. Он стоит на пляже, с него стекает вода. Ботинки он утопил, курточку тоже. Потому что иначе бы он утонул.
Родители закинули отпрыска на лето к деду. Ехать на отдых с маленьким ребенком неудобно. А девятилетний Джон пожаловался деду, что не может научиться плавать. И Балдер Аркур вывез внука в море… и выкинул из лодки.
Джон отлично понимал деда про Достижение.Это чувство, действительно, не забыть. Если ты хоть раз преодолел самого себя и победил, больше тебе будет неинтересно просто жить. Это всепоглощающее чувство уверенности, которое словно заполняет тебя целиком, его хочется ощущать снова и снова…
— Дедушка, а как же так вышло, что мой папа… Ну, ты же его папа?
- Я понял тебя, внук
Это разговор состоялся, когда Джону исполнилось четырнадцать.
- Самое большое Достижение для родителя, — ответил Балдер Аркур. — Это когда твой ребенок преодолевает трудности, встающие перед ним. Когда достигает чего-то. Но нельзя заставить это делать. Можно лишь направить, создать условия. Помнишь, тебе было девять. Неразумное дитя, не так ли? Но ТЫ пришел ко мне. Тебе было нужно.
- То есть, нужно родиться с этим?
Дед тяжело вздохнул.
- Как ты думаешь, Джон, — глухо произнес Балдер Аркур. — Когда я научился плавать?
- А… не знаю, в детстве? — Джон немного растерялся от этого вопроса.
- В тридцать семь, — сухо ответил дед. — Твой отец родился за пять лет до этого. Видишь ли, Джон, люди по-разному и в разном возрасте приходят к тому, что надо пытаться стать сильнее. В твои годы, внук, я ничем не отличался от твоего отца. И моего сына. Кензи вырос в окружении нянек и воспитателей. А я в это время… Искал себя.
Последнюю фразу дед произнес с презрением.
- К счастью, судьба занесла меня в Россию, — продолжил мужчина. — Я полюбил женщину, Джон. Сильно. И именно там я в первый раз вышел из состояния удовольствия собой. Ты знаешь, внук, чего я Достиг впервые?
Балдер Аркур усмехнулся.
- Научился варить суп, — произнес дед. — Сам, от начала и до конца. Там, в стойбище саха, впервые в жизни я не мог использовать свой статус и деньги. Я был никем, неумелым иноземцем, который даже за собой не умеет ухаживать. Я был волен уйти, но… Меня отвергли. Дочь шамана не может быть вместе с тем, кто не владеет праной. Это меня и толкало к тому, что я делал…
- А потом, дед, что было потом? — нетерпеливо спросил Джон.
- А потом, внук, Яля не вернулась из Ракша, — глухо ответил Балдер Аркур…
За воспоминаниями Джон не заметил, как добежал до финиша. Кстати, силы еще оставались. Видимо, он уже начал привыкать к таким нагрузкам.
Конрад опять сушил зубы
