— Потому что он волк Реджистанса!
— Натали!..
— Это правда, соратник Сержант.
— Конечно, соратница, ты во многом права. Соратник Сержант — отличный боец. Но он еще и вовремя перевязался. Так, соратник?
— Да, соратница Светлана.
— Сейчас я покажу, чем и как правильно обрабатывать рану.
Продолжаю изображать учебное пособие. Черт, неловко неимоверно. Заметив горячее желание проводницы, Светлана передает ей медицинский тампон. Девочка нежно и сосредоточенно, осторожными короткими мазками наносит лекарственную мазь. Опять мелькнула аура? Все, наконец заплата на бок поставлена, можно идти. Используя полосы ткани в качестве бинтов, ребятишки старательно осваивают перевязки. Господь Всемогущий, только бы им этого не пришлось делать по-настоящему! Ведь дети, просто дети…
По-моему, эта мысль написана и на лице командира, стоящего поодаль. Подхожу:
— Командир, можно вопрос?
— Да, Сержант.
— Сергей, кто набирал добровольцев для отряда? Неужели не было кандидатов постарше?
Заметно сдерживая внутреннюю душевную боль, командир отвечает:
— Не было, Сержант. Тебе лучше спросить об этом Олега.
— Набирал он?
— Нет. Но он хорошо знает того человека.
Как раз подходит Олег. Повторяю вопрос.
— Да, Сержант, ты прав. Они еще совсем дети. Но практически все патриоты России старшего возраста уничтожены Империей, громадное количество людей согласны на все, лишь бы им самим было хорошо. И только среди молодежи еще можно найти тех, для кого слово «Родина» не пустой звук. Ты думаешь, я не переживаю за них? Думаешь, мне будет легко вести их в бой, на смерть?
— Олег, я тебя не обвиняю. Но неужели нет никого постарше, более подготовленных?
— Ты видел своих сверстников, Сержант? Им что-то надо, кроме того, что дает Империя? Про своих я молчу — КИБ держит нас, помнящих Россию, на особом контроле. Просто чудо, что мы с Петром оказались здесь, а не на суде. То же и Светлана — она едва избежала ареста в больнице технозоны.
— А кто вас собрал, Олег?
— Сержант, это особые люди, основа движения Реджистанса. Они ищут и спасают патриотов, организуют подполье, плетут сеть, в которой когда-нибудь увязнет проклятая Империя. Извини, больше про них ничего не могу сказать. За наших бойцов… Мы для того и учим их сейчас, чтобы им легче пришлось потом. Время боев еще не настало, но готовиться к ним — пришло. Не пытайся судить сразу, Сержант. Ты опытный солдат, но в Реджистансе — новичок. Подойди и спроси — я всегда постараюсь дать ответ.
— Спасибо, Олег. Тогда такой вопрос — обязательно ли заострять внимание обучаемых на моей скромной персоне?
— Сержант, а кто еще может быть героем и образцом в их глазах? У тебя на счету пятеро опаснейших врагов, за тобой охотятся, назначена награда… Знаешь, как тебя зовут наши бойцы? «Волк Реджистанса»! Ты — живой пример для воспитания патриотов.
— Олег, но есть же правила секретности.
— Сержант, ты знаешь, как ведется дознание. Если КИБ или полиция возьмет хоть кого-нибудь… Там скрыть ничего не возможно — ни большое, ни малое. Нам останется только дать последний бой. Но это не значит, что мы должны прекратить обучать патриотов. И не думаю, что тебе повредит огласка того, что и так всем известно.
М-да, логичные доводы. Как-то не смотрел на положение вещей с этой точки зрения.
— Кстати, Сержант, мы прикинули, что можно уплотнить в складах, куда перегрузить… В общем, думаем делать тир. Поможешь?
— Конечно, Олег.
— Вот и отлично. Мы с Петром из охраны техно, сами нечасто стреляли, про боевое оружие вообще молчу. Потренируем эту группу, до прихода следующей — начнем дело.
Открыто и дружелюбно улыбнувшись, зам кивает в сторону переделанного под жилье склада, куда заходят со священником обучаемые:
— Пойдем послушаем отца Вениамина, Сергей?
— Да, Олег, пойдем.
Проповедь, дружное исполнение русских народных песен этого мира, совершенно мне не знакомых. У священника, оказывается, прекрасный звучный баритон. И вроде все нормально, вопросы разрешились… Но вот неуловимо мелькнувшее во время диалога с Олегом выражение горькой усмешки на лице командира не дает покоя.
Перед ужином навстречу попадается уже переодевшаяся в гражданское проводница. Слово, другое… Уже десять минут длится беседа.
— Натали, тебе не пора идти? Смотри, домой уже в темноте доберешься.
— Я быстро, Сержант. Конечно, не так быстро, как бегаешь ты… Жаль, что мне завтра на работу. Так хочется отзаниматься полный срок.
— Группу назад ты поведешь?
— Конечно. Послезавтра прибегу с утра, до вечера уже будем в туристическом центре.
Девочка стоит, улыбается, не хочет уходить. Увидев нас, подходит Олег:
— Соратница, ты почему еще здесь?
— Соратник Олег, я…
Олег с улыбкой изображает легкое недовольство:
— Дисциплина и точное исполнение приказов — вот черты бойца Реджистанса. Понимаю, соратница, что тебе с нами лучше и не хочется уходить одной, но есть такое слово: «надо».
— Я поняла, соратник Олег.
— Соратник Сержант!
— Слушаю, соратник Олег!
— Пожалуйста, проводи нашу славную разведчицу, она заслужила. До ужина еще час, рассчитывай на это время.
Вот гадюка хитрая! На что он намекает? Но мысли о воспитании зама вылетают из головы, как только увидел счастливые и просящие глаза Натали.
— Хорошо. Вперед, разведчица!
Действительно, хоть так девчушку домой отправлю.
Быстро спускаемся со склона, выходим на тропу, задаю щадящий темп бега. Натали не отстает, ровно дышит, на сосредоточенном личике иногда мелькает улыбка. Учитывая, что я один буду возвращаться быстрее, отмеряю на проводы тридцать пять минут, отслеживаю ползущую минутную стрелку.
— Привал, Ната.
Девушка уже не падает на траву, сдерживает себя. Стоит, глубоко дышит.
— Дальше ты уже одна, разведчица.
— Хорошо, Сержант.
Подходит, тихонько проводит по боку:
— Не болит?
— Нет, все нормально. Беги уже, Натали.
Нежный взгляд… Меня порывисто обнимают и неловко целуют. Сквозь одежду чувствую тонкое горячее тело. Объятия размыкаются, счастливая улыбка, разведчица срывается с места. Худенькая фигурка быстро скрывается в зарослях. Убежала.
Стою столбом. Черт… Первая любовь юной девушки — успел разглядеть яркую ауру. Герой идиотский… И что теперь делать? В совершеннейшем расстройстве чувств перематываю портянки, бегу назад. Как быть? Что хорошего могу дать девочке, если вокруг меня всегда смерть и я приношу только горе любящим людям? Нет, придет забирать группу — надо будет поговорить серьезно. Нельзя больше делать несчастными женщин.
