– Турция? Не Интерпол?
– Какой Интерпол, командир-начальник? Мы – флот война. Мы вас война… Не! Мы вас побить, убить.
– Как, «убить»?
– Не! Не вас. А Украина – война Турция. Мы вас арестоват, забрат.
– Как так, почему?
– Начальник ты есть? Бумаги дай. Груз?!
– Так зерно, зерно. Чего там. Вот порт Самсун, ваша Турция. Купил… В смысле, компания купила. Теперь пшеницу везти в Одессу. Это Украина, господин…
– Украина, Украина! – снова пропел турок со странным выражением.
Потом он, вместе с другим офицером неясного звания, смотрел представленные капитаном бумаги. В это время обернувшийся по новой катерок привез дополнение к отряду, и теперь по «Сергею Середе» шлялись туда-сюда вооруженные люди, потрошили, что нравится. Одна группа выволокла откуда-то двух пьяных матросиков, чрезмерно увлекшихся долгой безопасностью дрейфа, и теперь тыкала стволами, забавляясь и тараторя что-то по-своему.
– Вы не имеете права, – не очень смело высказался на английском капитан сухогруза, показывая на своих людей.
– О, ду-ис-пик-инглишь! – обрадовался давешний лейтенант. Потом он подманил капитана пальцем и показал бумаги, которые тоже, разумеется, были на английском.
– Порт Самсун? – сказал он все же на русском, видимо, в целях продолжения практики. – Ви – Самсун – пшеница, ес?
– Так точно, да, – подтвердил капитан, радуясь налаживающемуся взаимопониманию.
– Мой Турция, не есть богат пшеница, русс!
– Ну и что, мне-то какое дело? – отбился капитан и тут же фразой «Нам сказали, мы везем» размазал вину во множественное число.
– Не, Украина неправильно. Слишком богатый, слишком! – пояснил на свой лад турок. – Слабый нельзя такой богатый. Нельзя!
– Не понял вас? – уточнил капитан.
И тогда турок затрясся от напущенного смеха, и хлестнул капитана ладонью по лицу.
– Ты – Украина есть слабый. Слабый – не богатый! Богатый – сила. Вы не умеет война. Турка умеет война. Вы купить турка пшеница? Неправильно. Нельзя. Пшеница назад.
Капитан еще не совсем отошел от морального последствия пощечины. Никто и никогда с ним такое не делал. Он хотел снова сказать, что будет куда-нибудь жаловаться, допустим, в Организацию Объединенных Наций. Но все же воздержался от таких выражений. Бросаться на лейтенанта тоже не стоило. Рядом был другой офицер со вскрытым кобуром, и еще два автоматчика шарили взглядами по капитану, может быть искали повод отделать его по-настоящему.
– Пшеница назад – Самсун, – повторил турок и что-то пояснил на своем стоящему рядом товарищу.
– Но машина, – почти неслышно возразил капитан, – машина неисправна.
– Машина есть исправна – час! – сказал турок и для понятливости показал один палец и свои часы марки «Орион». – Если нет час машина – война! – для наглядности он хлопнул кобур. – Понятно, Украина?!
– Понятно, – промямлил капитан сухогруза, удивляясь превратностям судьбы. Уж сколько раз он побывал в этом самом Самсуне в виртуальном режиме, а вот теперь придется пришвартоваться там по-настоящему.
– С меня шкуру снимут, – сказал он, внезапно вспоминая о своем начальстве в порту Мариуполя.
Вполне может быть, турок не понял сложности выражения и принял произнесенное за возражение. Тогда он смахнул с капитана фуражку, хапнул за чуб и грубо потрепал из стороны в сторону. Тот инстинктивно вцепился в руку. Тогда турок поморщился и кивнул вооруженному матросу слева. Тот даже не кивнул в ответ, а просто не меняя положения ног совершил быстрое движение руками и торсом. И капитан «Сергея Середы» впервые ощутил, что такое получить прикладом под дых.
Цель подобного типа называлась «барражёр», и относилась к разряду самых сложных. Пожалуй, ее мог превзойти разве что несущийся по стратосфере стратегический разведчик SR-71 «Чёрный дрозд», ну и конечно «стелс». Однако для борьбы с последним типом С-200 не предназначался, его боевым бизнесом значились высотные и скоростные цели. Лишь в процессе долгой «жизни» и умных доработок его обучили еще и искусству сдергивать с неба «барражёры». Но вообще-то, покуда все это являлось теорией, или даже гипотезой. Сегодняшний эксперимент командира инструкторской группы Забияки должен был подтвердить или опровергнуть давние бумажные предположения. Данный эксперимент был абсолютно чистым, здесь не планировалось никаких учебно-полигонных подстав. Самая большая сложность сейчас заключалась в поиске цели. Ведь зенитно-ракетный комплекс был вынужден работать без нормальной помощи внешних радиотехнических средств, до сей поры подчиненных предателям-штабникам. В его распоряжении оставалась только автоматизированная система целеуказания К-9М, и ее станция разведки П-14Ф. Отсутствие внешней помощи резко снижало боевые возможности в плане успешного поиска целей, и мало того, однозначно подставляло под удар, из-за вынужденного удлинения «рабочего» цикла поиска. Ведь не вызывало сомнений, что сразу после активации радиолокатора подсвета цели ЗРК будет обнаружен, а значит, по нему начнут работать все наличные боевые средства противника. Опять же, в условиях полного отсутствия предварительных данных разведки, состав сил и средств агрессора можно было лишь предполагать. Но то, что в округе, в смысле, на дальности работы современного оружия, их хватало не вызывало сомнений абсолютно.
Вообще-то сложность работы по цели типа «барражёр» заключалась в парадоксе. По идее, радиоизлучению совершенно все едино, от чего отражаться, и отскакивать назад к локатору. Конечно всяческие штуковины типа «Б-2» осуществляют с излучением различные пируэты, от чего нужные радиоволны не возвращаются к РЛС, а уходят в непонятные, энтропийные по отношению к станции, направления. Но в обычных условиях, любой объект взаимодействует с синусоидой радиоволны, а потому наблюдаем. Однако данное обстоятельство является и горем тоже. Ведь локатор помещен не в поле битвы лукосовских «Звездных войн», а значит, отраженная энергия поступает не только от летающей техники, но и от чего угодно. От гор, от деревьев, и даже от поверхности моря. То есть, если принимать все подряд, то на экране РПЦ будет сплошное поле засветки. Тем не менее, обходить это препятствие конструкторы давно научились. Они используют эффект Доплера. И потому все излучение, кое возвращается на локаторы без сдвига частоты, искусственно обрезается еще на входных контурах аппаратуры приема. Но ведь «барражёр» оттого и зовется «барражёром», что барражирует, то есть, «ходит» по небу приблизительно в одном месте и к тому же со скоростью сравнительно небольшой. Если вектор его движения перпендикулярен потоку радиолучей, то техника вырежет его отражение быстрее чем полевой хирург, набивший руку на ампутациях. Потому, в далеких восьмидесятых, когда у американцев появились С-3А, и пришлось изобретать методы для обхода своих же аппаратных примочек.
