Алекта сдавленно охнула.
— Я почти не почувствовал боли, — успокоил её Домино, не глядя в её сторону и полностью находясь под властью воспоминаний. — Это потом весьма неприятно было… Я убежал далеко, на улицы города, там наткнулся на патруль, а они ещё были на нашей стороне. Сдал им работорговцев и попросил отвезти меня в месторасположение нашего штаба, так как номера телефонов повылетали у меня из головы, а у них, конечно, их не было. Мне оказали первую помощь и отправили к отцу. Правда, ты первая, кому я рассказал подробности этого похищения. И про убийство. Я всё ещё не верю, что смог это сделать. И смогу ещё когда-нибудь. Но я должен.
— Уверен, что должен? Кому? — Алекта обняла его за плечи и начала гладить по голове. — Тебе вовсе не обязательно вмешиваться в эти разборки. Может быть, это знак: что ты остался в живых?
— Да, знак, — мрачно согласился Домино. — Что Зебастиан оказался не на своём месте.
Аурисса улыбнулась ему, не став больше возражать. Видя, в каком состоянии Домино находится после своего признания, она решила отвлечь его болтовнёй и завела разговор об очередной прочитанной книжке. И, сам того не заметив, Домино вновь начал улыбаться.
Уходили они далеко за полночь, когда на очистившемся небе ярко сияли голубые звезды. Проводив свою девушку до её комнаты, аурис, ощущая себя чуть ли не окрылённым, прошёл на свою половину. Азат уже был на своей постели: закинув ногу на ногу, он — о чудо! — читал какую-то книгу по боевым искусствам. На Домино он скосил ровно один глаз и тут же заговорщицки улыбнулся.
— Кажется, кому-то сегодня дали? — вкрадчиво поинтересовался он. — Тебя можно поздравить?
— Мы просто целовались, — отрезал Домино, залившись краской.
— Ну тоже неплохо! Нашёл себе девушку — это же прекрасно! Да ещё и такую… — Азат отложил книгу и обрисовал в воздухе некую фигуру с округлыми формами. — Сам бы с удовольствием её… кгхм, в общем, молодец, уважаю. Всегда знал, что чтение полезно, просто не доводилось проверить.
— Ага, — Домино закатил глаза и сел на свою кровать. Азат тут же оказался рядом, панибратски обхватывая его за плечи.
— Слушай, я тут думал вот о чём. Когда мы уйдём отсюда, нам же надо будет как-то зарабатывать себе на жизнь и всё остальное. Есть идеи чем?
— Наркотики? — ляпнул первое попавшееся Домино. Азат посмотрел на него с плохо скрываемым отвращением.
— Ну уж нет, хуже напасти человечество ещё не придумало… Может, нам работорговлей заняться?
— Ни за что! — вспыхнул аурис. — Это ещё хуже!
— Кому как… Ладно, там решим ещё. Представь, нам ведь осталось всего ничего. Каких-то четыре месяца. А потом начнём веселье! И рано или поздно Зебастиан за всё поплатится… да?
— Типа того.
— Ты смотри, не размокай сильно со своей девкой, ладно? Один я не справлюсь. Тем более что мне это по большому счёту вообще не надо. Примкну к какой-нибудь бандитской банде — и привет. Стоило ли тогда воду мутить?
Он встал с кровати, потягиваясь. Домино тихо спросил:
— Ты уже убивал кого-нибудь?
— Когда бы я успел? — хмыкнул Азат. — Ты из-за этого переживаешь? Лиха беда — начало! Если что, я буду нашим серийным киллером, а ты — стратегии строить. А? Классно я придумал? Но насчёт заработка всё же подумай. Я лично не хочу связываться с наркотиками: там и не заметишь, как сам подсядешь. У меня оба родителя скололись. Век бы этого не видеть!
— Торговать людьми лучше? Похищать кого попало, виновного или невинного, и обрекать на участь хуже смерти? Я пас.
— По твоим словам не очень от наркоты отличается, — ухмыльнулся Азат. Домино гневно посмотрел на него.
— Давай потом это ещё обсудим?
— Окей, окей, не кипятись только. Спокойной ночи, брат.
Насвистывая, Азат удалился на свою половину. Домино же, изнывая от переизбытка впечатлений сегодняшнего вечера, проворочался в постели ещё часа три, прежде чем сумел наконец заснуть. В голове его ожидаемое будущее разделилось на две равнозначные половины, в одной из которой была сияющая Алекта с обещанием той жизни, о которой он тайно мечтал, и он больше не знал, чего хочет.
Агата давно уже не кусала себе локти. Это в начале, когда от перспектив ещё захватывало дух, а свершившееся предательство того, кого себе дороже предавать, добавляло жизни ещё больше острых ощущений, она, выныривая из дурмана, рвала на голове волосы и готова была лезть на стену своей новой добровольной тюрьмы. Постепенно осознание всего, что они с мужем натворили: со своей жизнью, жизнью детей, их компании, — притупилось. А дурман, наоборот, стал только гуще.
Сейчас уже трудно представить, что в тот роковой день они поверили, будто на стороне нового правителя Севера быть выгоднее, чем за Мессию. Помнится, боялись только одного: что великий и ужасный Аспитис как-то прознает о затеянной ими афере и пришлёт карательный отряд, который без бюрократических проволочек сменит у их предприятия руководство. Но вышло совсем по-другому. «За предательство воздастся, за предательство воздастся», — шептала себе под нос Агата, когда от вкачанных ей веществ начинался отходняк и она, взрослая, состоятельная, успешная женщина, мать двоих сыновей, забивалась под стол своего рабочего кабинета и сидела там, обхватив колени истончившимися руками и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Они с мужем и не замечали, как на званых ужинах в их бокалы лился яд, как под его влиянием они подмахивали официальные документы не глядя — и тем самым большую часть компании за бесценок передали Зебастиану. Их семейная гордость, одно из старейших горнодобывающих предприятий Севера, «Орион», с первого года своего основания верой и правдой обеспечивающее нужды МД, отныне, за малым остатком, принадлежало Зебастиану. Слишком поздно они это поняли. А когда одумались и решились признаться во всём Мессии, их новый хозяин нашёл новые рычаги давления.
— Агата?
Эрбисса оторвалась от тяжких дум и обернулась к мужу. Александр, сидевший неподвижно в своём кресле всё то время, что она стеклянными глазами смотрела в окно их конференц-зала, сейчас неслышно подошёл сзади и положил ей руки на плечи.
— Может, попробуем пробиться к детям? — предложил эрбис. — У охраны там пьянка сегодня, даже под нашими дверями ни одной живой души. Вдруг повезёт?
— Мне иногда кажется, что я больше не могу смотреть им в глаза, — тихо ответила Агата, обратно отворачиваясь к окну, за которым уже наступила чёрная зимняя ночь. — Мы ведь не Аспитиса продали, Алекс. Мы свои души продали. А вместе с ними счастливое — или стоит теперь говорить «возможное»? — будущее своих детей. Если Зебастиану что-то понадобится, а мы не сможем это исполнить, он просто убьёт их. И всё…
