Андрей Астахов - Глубокий контакт

– Наш подарок этой планете, – с горечью сказал Апостол. – Идем дальше. Осталось совсем немного.

Станция оказалась совершенно разрушенной. От самого здания вокзала остался лишь бетонный каркас, верхний этаж обвалился, и груды обломков окружали серые стены, иссеченные ветром и временем. Стальной монорельс проржавел, силовые опоры склонились в разные стороны, будто расшатавшиеся зубы. С серыми руинами странно контрастировали разноцветные вагончики – красные, синие и зеленые. Армированный пластик их кузовов время не смогло изглодать так же жестоко, как бетон и металл.

Привал устроили на втором этаже вокзала, среди куч мусора, битого стекла и перекрученных дюралевых балок. Апостол, проверив свой газоанализатор, разрешил снять гермошлемы. Северянин с наслаждением вдохнул горячий пахнущий пылью ночной воздух, обтер мокрое лицо, расчесал пальцами потные волосы. Надя и Анна распаковали рюкзаки с припасами, разожгли походную печку. Грабберы молча занимались своим снаряжением, не обращая на Северянина и Сайкса никакого внимания. Впрочем, Северянин так устал, что ему было не до разговоров. Усевшись на бетонную балку в углу, он закрыл глаза и попытался расслабиться.

У него не было чувства радости. И дело вовсе не в том, что ноги гудят и все тело наполняет болезненная тяжесть. Они прошли за Линию – станция располагается на Территории Хаоса. Ну и что? Все только начинается. А впереди одна неизвестность. Тягостная, грозная и неопределенная.

Он вздрогнул, когда рядом появилась Анна. Она протянула ему миску с разогретой консервированной фасолью и мясом, села рядом.

– Очень вкусно, – похвалил Северянин, попробовав еду. Есть ему не хотелось.

– Ничего особенного. Всего лишь консервы. Когда-нибудь я угощу вас своими пирогами. Любите сладкие пироги?

– Люблю. – Северянин вздохнул. – Вишневый. И яблочный.

– Что-то вас гнетет, Николай. Вы будто боитесь чего-то.

– Вам не стоило идти вместе с нами. Здесь опасно.

– Ну и что? – Анна пожала плечами. – Я не могла отпустить Вадима одного. И вас тоже. Вы как ребенок. Большой, сильный и удивительно наивный.

– Я видел вас во сне, Анна. Этот сон испугал меня.

– Я была в вашем сне такой страшной? Слишком сильно накрашенной или наоборот?

– Вы шутите, а мне не до шуток. Сон был не совсем про вас. Больше про эту чертову планету. Она пугает меня. Когда я прилетел сюда, Аваллон был просто планетой. Унылой, мрачной, неприветливой, почти безжизненной, но все-таки вполне реальной и понятной. Это была обычная пустыня, и только. Но чем дольше я здесь нахожусь, тем больше она меня приводит в ужас. Мне кажется, здесь что-то есть. Мы не можем видеть этого, но оно рядом. Глупые страхи, правда?

– И вам кажется, что вы начинаете сходить с ума?

– Возможно. – Северянин улыбнулся. – Не обращайте внимания на мою болтовню. Это все нервы. Я слишком долго ждал этого дня, но теперь даже не могу обрадоваться по-настоящему. То, что ждет меня… ждет нас, кажется мне чем-то непреодолимым. Если оно не убьет нас, то изменит неузнаваемо. Изменит так, что вся предыдущая жизнь покажется незначительной и бессмысленной. А я должен вернуться обратно, к моей жене.

– У вас тоже есть это чувство? Я имею в виду – чувство путешествия, из которого не будет возвращения?

– Есть.

– А разве жизнь не похожа на такое путешествие? Мы с вами никогда не вернемся в прошлое. Стоит ли этого бояться?

– Откуда у такой юной девушки тяга к философии?

– Конечно, вам трудно такое представить. Ведь ваша жена – она другая, так ведь?

– Вы не знаете моей жены. Давайте не будем о ней говорить. Мне это неприятно.

– Неприятно, что я с вами о ней говорю? Разумеется, я ведь для вас чужой человек. А вы очень любите свою жену.

– Очень люблю. – Северянин отвернулся. – Закроем эту тему.

– Извините.

Анна собралась уйти, но Северянин ее остановил.

– Нет, не уходите, – сказал он. – И не извиняйтесь. Я должен просить прощения. Вы ни в чем не виноваты. Вы очень добры ко мне, и я благодарен вам. Побудьте со мной. Мне спокойно с вами.

– Перестаньте думать о плохом, Николай. – Анна провела пальцами по его щеке. – Все будет хорошо. Вы получите то, что ищете. Я знаю это наверняка. Только думайте о хорошем. Аваллон совсем не так страшен, как вам кажется.

– Один вопрос, Анна. Зачем вы идете с нами? Чем вы можете помочь Вадиму?

– Наверное, ничем. Но это неважно. Я хочу идти. Так нужно. – Она ласково улыбнулась Северянину. – Ешьте, а то ваш ужин остынет.

– Пойдемте к остальным, – решился Северянин. – Я должен кое-что сделать.

Грабберы Апостола сидели кругом у печки и молча поглощали свой ужин.

– Послушайте меня, – сказал Северянин и достал из кармана комбинезона свой «перс». – Я знаю, что вы согласились принять меня только из-за этой карты. Но я понимаю вас. Вот… – Он раскрыл прибор, набрал команду. – Я снимаю пароль с карты. Теперь, если меня убьют, вы сможете пользоваться этой картой сами. Она ваша. Вы сделаете то, к чему стремитесь, без меня. Или со мной. Вам решать.

Грабберы ничего не сказали. Они молчали и продолжали есть горячую фасоль. Шло время – Северянину казалось, что ответа он ждал очень долго. А потом Апостол встал и подошел к нему.

– Мы уже решили, – сказал он. – Ты нужен нам. И дело вовсе не в твоей карте. Иди отдыхать. Вставать придется очень рано.

На рассвете случилась вещь, удивительная для Аваллона – пошел дождь. Мы как раз выходили из развалин станции. Все произошло очень быстро; сначала небо за какие-нибудь несколько минут затянули бурые тучи, потом загремел гром, и начался дождь – самый обыкновенный, такой же, как на Земле. Но Апостол сразу начал нервничать. Он строго запретил снимать гермошлемы и раздал нам всем портативные инъекторы.

– Антидот, – объяснил он мне, – может пригодиться. Если почувствуешь тошноту и головокружение, сразу вколи его в бедро.