— Тогда они тоже умрут, — пожал плечами мул, берясь за стальной кинжал. — Мне все едино…
— Подожди, — остановил его Стиан. Он посмотрел мулу в глаза, на мгновение прислушался к крикам темпларов, падающих под ударами гладиаторов. — Ты действительно это сделаешь, — прошептал он. — Ты пожертвуешь половиной легиона, лишь бы остаться его командиром…
— Только ненужной половиной, — ответил Рикус, обнажая холодную сталь. — Кинжал тебе не понадобится, — покачал головой темплар и, подняв руки над головой, закричал: — Свободные граждане Тира! Я приношу вам свои извинения!
Видя, что лишь немногие опустили оружие, Рикус проревел:
— Хватит!!! Остановитесь!!!
Если слова Стиана остались практически незамеченными, то громогласный рев мула услышали почти все. Постепенно сражение прекратилось. В лагере воцарилась тишина, нарушаемая только стонами раненых. Гладиаторы и темплары — все смотрели на Рикуса и Стиана.
— Я приношу вам свои извинения, граждане Тира, — объявил темплар, настороженно глядя на свирепое лицо Древет. — Все темплары просят у вас прощения. Мы не хотели вас оскорбить…
Древет вопросительно поглядела на Рикуса. Тот кивнул.
— От имени всех нас я принимаю твои извинения, — сказала Древет.
Снова наступила тишина. Никто не двигался. Воины не выпускали оружия из рук. Все чувствовали, что вопрос о командире легиона еще не решен. Рикус, не отрываясь, глядел на Стиана. Он ждал, чтобы тот публично признал свое поражение.
Наконец, темплар повернулся к мулу.
— За то, что я позволил себе командовать вместо тебя… — начал Стиан, — какое мне будет наказание?
— Порка! — крикнул кто-то из толпы гладиаторов, и к ногам темплара упал свернутый кольцами кнут.
Рикус кивнул и подал кнут Древет.
— Двадцать пять ударов, — объявил он. — И когда будешь бить, вспомни, сколько раз темплары пороли тебя.
— Я вспомню, — мрачно пообещала полукровка, принимая кнут.
Стянув со Стиана рясу, Гаанон швырнул его на камень, совсем недавно служивший самозваному командиру троном.
Древет нанесла первый удар, и толпа начала расходиться. Вопрос о командовании был решен. И гладиаторы, и темплары за годы власти Калака достаточно нагляделись на подобные наказания — вид раздираемой в клочья спины не вызывал у них ни малейшего интереса.
Макла прилепилась к подножию засыпанной серым пеплом горы — маленькая деревушка, с трех сторон защищенная высокой изгородью из ребер мекилота. Внутри — несколько загонов для рабов, каждый из которых был окружен крепкой стеной из глиняных, растрескавшихся на солнце кирпичей, утыканной сверху острыми осколками обсидиана. Рядом в беспорядке стояли бараки небольшого урикитского гарнизона и убогие хижины ремесленников, снабжавших надсмотрщиков кнутами, веревками и прочими орудиями труда рабовладельца.
В центре главной деревенской пощади находился большой бассейн, а по ее краям красовались три мраморных особняка. От бассейна отходила толстая глиняная труба, заканчивавшаяся у коротких деревянных мостков. Эта, четвертая сторона площади выходила к Озеру Золотых Снов. Озеру, другой берег которого прятался в вонючем тумане, поднимающимся из его глубин.
— Как-то слишком тихо, — заметил Рикус.
Лучи восходящего солнца уже коснулись вершин вздымающихся в зеленеющее небо гор.
Спутники мула молчали. Открыв рты, они уставились на бескрайнюю водную гладь. Никто в легионе никогда не видел сразу столько воды — удивительное зрелище заставило воинов на миг позабыть о предстоящем сражении.
— Им давно пора гнать рабов в каменоломни, — сказал Рикус, пытаясь обратить внимание своих соратников на нечто более важное, чем какое-то там озеро.
— Может, они сегодня не работают? — предположил Гаанон. Подражая Рикусу, скрывавшему под накидкой вложенный ему в грудь рубин, великаныш теперь носил пару сшитых между собой одеял, накинутых на плечи наподобие гигантского пончо. — Сегодня горы выглядят неважно… — он показал на гряду к востоку от деревни.
Густой слой пепла и шлака покрывал дышащие огнем горы. Озера алой лавы на вершинах отбрасывали кровавые блики в мрачное утреннее небо. На стенках извилистых ущелий играли багряные отблески медленно текущих рек расплавленного камня. Туда-то, в хаос огня и магмы, и уходили группы рабов добывать черный обсидиан.
— Дымящаяся Корона всегда выглядит неприветливо, — сказал Рикус. — Это не остановило бы надсмотрщиков.
— Да какая разница? — с кислым видом спросила Ниива. Хотя Каилум и исцелил ее рану, живот женщины теперь украшал длинный красный шрам. — Ты вел нас сюда всю ночь, чтобы атаковать на рассвете. Давай попробуем застать урикитов врасплох — как ты и хотел с самого начала.
— Отлично, — кивнул Рикус. — Тогда чего тянуть?
Он посмотрел вниз, на свой потрепанный легион. За исключением гномов, не пожелавших даже присесть, его воины, все, как один, улеглись в теплый пепел. Никто не шевелился. Никто не разговаривал.
— Приготовиться, — шепотом приказал мул.
Ему не хотелось, чтобы утренний ветерок донес его слова до спящей деревни. Рикус жестом отослал своих командиров назад к их отрядам. Ниива тоже хотела пойти с ними, но мул ее остановил. Прошлой ночью он пытался с ней поговорить, но, видимо, рассерженная ранением, она даже не захотела его выслушать.
— Я не хочу идти в бой, не выяснив наших отношений, — сказал он, когда они остались одни. — Ты же знаешь, я никогда не подниму на тебя оружие. — Он показал на длинный шрам на животе женщины.
— Я знаю, что ты не хотел меня поранить, — холодно ответила Ниива. — Но это не означает, что ты не ранишь меня еще раз.
— Никогда! — воскликнул Рикус. — Что мне сделать, чтобы ты поверила?
— Объясни, что произошло. На кого ты кричал, когда напал на меня с мечом? Похоже было, что ты находишься в трансе… — Она показала на левую грудь мула. — И почему Каилум не смог извлечь этот рубин?
Мул потупил глаза.
— Я не сказал вам всей правды. И камень этот не имеет никакого отношения к Умбре.
— Почему же ты солгал?
— Потому, что там был Каилум, — ответил Рикус, поднимая взор. — И прежде, чем я расскажу, в чем дело, ты должна поклясться, что ничего ему не скажешь.
— Ты разрешил Каилуму попробовать тебя вылечить не объяснив, с чем ему предстоит иметь дело?! — возмутилась Ниива.
«Не говори ей ничего!» — вмешалась Тамар.
«Тихо!» — рявкнул на нее Рикус. И, обращаясь к Нииве, сказал: — Поклянись, или я ничего не смогу тебе сказать.
Гладиатор презрительно фыркнула, но, приложив руку к бурдюку с водой, висевшему у нее на плече, торжественно произнесла:
