Вот именно создавшееся положение дел и пытался изменить Алексей Разумовский с соратниками, разрабатывая закон «О легализации населения, проживающего на частных территориях».
Кэтрин вспомнилось, как Альберта горько усмехнулась в этом месте своего рассказа, видя ее недоуменное лицо. А что Кэти? Она действительно не совсем поняла, что такого ужасного было в создавшейся ситуации, если не далее, как пару минут назад, женщина сама сказала, что без людей, живущих на земле, не смогли бы нормально функционировать ни фермы, ни растениеводческие хозяйства, ни какие-то другие предприятия на диких территориях.
— Эх, девочка, — покачала тогда головой собеседница, — что я хочу от тебя, когда ты об этой проблеме и не слышала, и с рождения имеешь гражданство Союза Городов? Если сама, до встречи с Алексом прожившая вне куполов двадцать семь лет, об этом даже не задумывалась!
А все было действительно плохо, а где-то даже страшно! Если на благодатных землях людей, умеющих жить и работать на земле, действительно ценили, и отношения между простыми поселенцами и собственниками складывались вполне неплохо, то вот там, где климат был не так мягок, или границы территорий граничили с теми, что пострадали от катаклизмов, ситуация была совсем другой. И там, где людей просто сгоняли с обжитых мест за ненадобностью, то это могло считаться еще и не худшим вариантом. А вот там, где и климатические условия были отвратные, и разработка земель под сельское хозяйство не пригодна, а основная ценность территорий была в имеющихся на их просторах каких-то ценных ископаемых, что требовало огромных вложений для получения дохода, то вот там народу приходилось туго.
Бесправные, не имеющие ни жилья, ни возможности заработать как-то легально — фактически, люди там оказывались на положении рабов. А значит бунты, убийства собственников, последующие наказания и казни уже бунтующих.
Жестко. Кэтрин примо скрутило, когда она попыталась подпустить к себе эмоции переживаемые Альбертой во время этого рассказа. Собственно, та знала, о чем говорила. Поскольку после того, как дети вышли из младенческого возраста и перестали нуждаться в ее ежеминутном внимании, она тоже постепенно погрузилась в это дело, став ассистентом мужа. А иначе — никак. Ему требовался человек рядом, которому бы он безоговорочно доверял.
Ну, а дети? Дети росли. В положенный срок пошли учиться. Старались, добиваясь столь незаурядных результатов, что заставляли родителей не только радоваться их успехам, но и гордиться ими. В положенный срок, сначала Ник, а потом и Дели, закончив школу, поступили и высшие учебные заведения. И если сын пошел по стопам отца, то есть предпочел юридическое образование, а чуть позже присоединил к нему и экономическое, то дочь оказалась человеком творческим, и поступила в единственную во всем современном мире Академию Искусств.
— Вот в те года и случилось мое знакомство с твоей бабушкой, — подвела тогда черту этой части своего повествования Альберта таким голосом, что Кэтрин сразу стало ясно, что все хорошее, что могла она поведать, теперь точно подошло к концу.
Да, именно с этого момента все в жизни женщины пошло под откос. А началом конца послужило в общем-то вполне неплохое событие — Алексей лег в клинику для проведения полного комплекса процедур по регенеративному омоложению. Ведь на момент знакомства Альберты с мужем тому уже исполнилось восемьдесят два, и как бы ни хороши были методы поддержания здоровья до изобретения данной методики, но такого эффекта они все-таки не давали.
На сегодняшний день эти медицинские манипуляции, как знала Кэтрин, вполне доступны по стоимости даже людям со средних уровней мегаполисов. Но вот тогда, почти сто лет назад, это было невероятным новшеством — прорывом в медицине, позволившим увеличить срок полноценной жизни почти вдвое. И, естественно, как все и всегда на начальном этапе, стоило невероятных денег.
Впрочем, Разумовские могли это себе позволить. А сами процедуры и период реабилитации прошли для них в радостном предвкушении долгой совместной жизни и в построении долгосрочных планов.
Но… что-то пошло не так. Сначала думалось, что это временно, все ж методика процедуры являлась новой, и больших наработок по ней пока не имелось. Думалось, что все наладится и организм перестроится со временем. Потом, когда прошло несколько месяцев, а Алексею становилось только хуже и уже сами врачи начали сомневаться в благополучном исходе, была якобы выявлена ошибка при проведении процедуры. Проводились консилиумы, принимались срочные решения, совершались беспрецедентные действия.
И все же… муж уходил. Тихо, постепенно, но неотвратимо. Как будто те десятилетия, вырванные у природы современной медициной, все же взяли свое и наверстали отобранное, превратив цветущего сильного мужчину в древнего старца за короткий срок.
Да, было проведено расследование, выявлены ошибки, а методика отправлена на доработку. И даже вроде кто-то понес наказание за это. А как иначе? Погиб один из виднейших политических деятелей того времени.
Впрочем, как и тогда, так и сейчас, для Альберты это было не важно — так, констатация фактов.
Ей на тот момент не было и пятидесяти. Для нее жизнь на несколько лет превратилась в один затяжной сон с непрекращающимися кошмарами. Слишком дорого женщине обошлись те несколько месяцев, что далинадежду на долгое светлое будущие и такое неожиданное крушение всего, считай, в один миг.
Как постепенно и порой несуразно уходили из жизни соратники мужа по фракции, как оставшиеся из них вдруг неожиданно принимали решение завершить политическую карьеру, а друзья, в общем-то, достойные и серьезные люди, отдалились от нее под разными предлогами, она и не заметила. Аля «заперлась» в Пшехе, сама не желая никого видеть. Только-то и отрады, что дети, приезжающие на каникулы.
А вместе с дочерь в поместье стала приезжать и Амалия… еще не Блайк, а Моретти — сокурсница Дели.
5 (4)
— Девочкой она была удивительно милой и непосредственной, — вспоминала Альберта, рассказывая Кэти о ее бабушке. И даже немного расслабляясь от воспоминаний, которые были ей приятны. — Я тогда еще поражалась, как этот ребенок умудрился сохранять такую жизнерадостность в той странной семье, в которой рос.
Да, слышала Кэтрин о том семействе. Хоть и маленькая тогда была, но то, что рассказывал отец о семье своей матери, ее настолько впечатлило, что запало в память, отложилось на будущее, а осмыслилось уже потом взрослым восприятием. Прадеда называли медиамагнатом и внимание к фамилии Маретти, как к любой не просто богатой, но и знаменитой семье, было постоянным и пристальным. Но на виду всегда оказывался приятный и достойный пожилой господин, любимец не только подконтрольных, но и сторонних СМИ. А вот в семье это был тиран — жесткий, требовательный отец для своих детей. Как уж себя чувствовали его сыновья при таком воспитании, в семье Кэтрин этого не знали, но вот единственной девочке, воспитанной без материнской заботы и таким жестким отцом, там было плохо — это было известно точно.
А потому ничего удивительного в том, что очень юная девочка принимала приглашения подруги погостить у нее, а домой не стремилась, Кэти не видела.
— Твоя бабушка была удивительно талантлива, — говорила про нее Альберта, с удовольствием отвлекаясь от прямого рассказа, в котором все горести, похоже, смертью мужа не заканчивались. — Если моя Дели рисовала хорошо, то вот Ами уже тогда не только художничала, но и писала стихи, пробовала себя в музыке и, вообще, интересовалась любым делом, которое требовало, хоть небольшого творческого подхода. Девчонки жили у меня здесь по два, а то по три месяца, даря и мне своим присутствием радость и успокоение.
А вот Николай приезжал редко, стараясь все свое время отдавать учебе. Каникулы у него были заняты практикой и дополнительными занятиями. Так что было совершенно естественно, что со временем сын отдалился от матери и их общение сошло почти на нет, обозначаясь лишь редкими разговорами по головизору, и то, в основном по случаю праздников.
