Вместе с ним они прошли однажды через серьезные испытания, и трудно было поверить, что сталкер просто-напросто сдал своих старых друзей. Но по всему именно так и выходило. Потому как первыми словами лейтенанта, сразу после того, как руки были стянуты пластиковыми «браслетами», были:
– По директиве командования Коалиционных сил Объединенных наций вы арестованы. Вы подозреваетесь в нарушении специального режима зоны отчуждения в период военного положения. Ваши права будут зачитаны вам в штабе Западного сектора. При оказании сопротивления имею приказ стрелять на поражение.
Лейтенант говорил четко, раздельно и доступно. Акцент нисколько не портил его речь, напротив – придавал какой-то зловещей весомости. И не стоило питать никаких иллюзий по поводу ошибок и случайностей: все это лейтенант говорил исключительно Буке.
Их поставили на ноги и быстро, почти бегом, погнали к руинам. Это были развалины старого завода – визитная карточка Дикой территории. Похоже, военные основали здесь временный лагерь: загнав пленных в какое-то обособленное кирпичное строение, они моментально заняли круговую оборону у окон – четко, эффектно, даже красиво. Как в кино. Словно в насмешку над всей этой слаженностью и четкостью в дверь неторопливо вошел сталкер. Не торопясь, докурил, стоя в дверном проеме, щелчком отправил в воздух окурок. Вошел и сел на кучу строительного мусора, обняв винтарь и лениво привалившись спиной к стене. Казалось, он нарочно демонстрирует свой нейтралитет, полное равнодушие к тому, что здесь происходит.
Связист, за спиной которого болтался компактный ящик с длинной антенной над головой, что-то отрывисто выкрикивал по-английски в массивную гарнитуру у подбородка.
– Вертолет вызывают, – тихо пояснил Антонов, вслушиваясь в чужую речь. – Хотят, чтобы нас побыстрее забрали.
– Быстро только кошки родятся, – заметила Ника. – Наверное, им очень хочется поскорее убраться, раз рискнули сюда «вертушку» вызвать. Пилот – или камикадзе, или плохо представляет себе, куда суется.
– И что же, – с горечью проговорил Бука, – выходит, ничего у меня не вышло?
Антонов молча отвел взгляд. Ситуация складывалась паршиво – независимо от того, какие силы стояли за этими бойцами. Ведь игра стоила свеч только в случае успеха лабораторных исследований – если бы Бука был избавлен от тяготивших его аномальных свойств организма, а сам он мог представить доказательства того, что такое внезапное расползание Зоны больше не повториться. Теперь же он, Антонов, – просто преступник, пособник разумного чудовища. Есть силы, которые давно уже хотят прижать к ногтю опасного конкурента, а при случае – покопаться у него в черепушке…
В невеселые мысли ученого ворвались звуки автоматной стрельбы. Секундой позже хлестко заработал ручной пулемет, отчаянно заорал что-то связист, лейтенант вдруг выскочил за дверь, продолжая лающим голосом отдавать команды. Морпехи выскочили следом, остался лишь один, и он сейчас отчаянно палил в бойницу окна.
– Мутанты, – негромко пояснил сталкер. Он успел незаметно подсесть к пленникам. – Минут десять им будет не до нас. Кстати, привет, Антоха! Бука, здорово! Здрасьте, барышня…
– С-сукин сын… – выдохнул Антонов. – Ты что же, навел на нас военных?!
– Ты, наверное, обидеть меня хочешь? – спокойно сказал Маус. – Ладно, спишем эти выпады на стресс. Вообще-то, я пришел, чтобы вас вытащить. И лучшим способом было самому привести к вам военных – пока это не сделал кто-то другой. Знаешь морскую поговорку – «если не можешь подавить бунт, надо его возглавить».
– Отличная отмазка для предателя, – спокойно прокомментировала Ника.
– Горячая девочка, – пристально посмотрев на Нику, сказал Маус. – Я не договорил. Вы здорово достали военных. Потому что ты такого наворотил, Бука, что танковый батальон справиться не может.
– Я не знал, что так получится, – тихо сказал Бука. – Я просто хотел уйти.
– Да знаю, – отмахнулся Маус. – Только воякам этого не объяснишь. Они жаждут твоей крови. И боюсь, что это не фигуральное выражение: тебя заказали военные ученые – секретный филиал при Институте. Хотят разобрать тебя на части и выяснить, что там, внутри тебя вызывает все эти забавные эффекты. Я случайно узнал, спасибо старым связям – и вызвался проводником в специальную группу.
– Но откуда ты узнал, где мы? – спросил Бука.
– Я и попросился к ним, чтобы выяснить – где ты, – сказал сталкер. – Похоже, они знали, где вас искать. Может, маячок, может, радиоактивный маркер…
– Вот черт… – ахнула Ника, пронзительно посмотрев на Антонова.
Тот лишь развел руками:
– Я ничего про это не знаю…
– Может, из одежды что? – предположил Маус. – Менял шмотки за Периметром, Бука?
Бука обмер, машинально ударил себя по пластине бронежилета, прикрывавшей сейчас грудь. Под комбезом оставалась роба, полученная еще в комендатуре. И там были пуговицы. Впрочем, если это радиоактивный маркер – незаметно поставить его могли и в Институте.
Или в комендатуре – когда брали образец крови.
Стрельба за окнами усилилась. Громыхнул взрыв, другой. Маус поморщился:
– Вояки… Значит, так: я вас не знаю, вы тоже меня не знаете. Как только появится возможность улизнуть – я дам вам знак. Выглядеть это должно так: вы бежали по своей инициативе, я бросился вас догонять и не догнал. Мне не нужны лишние проблемы с властями, своих хватает.
Он замолчал, откинувшись к стене и прикрыв глаза: в проем шумно ввалились морпехи. Лейтенант с прищуром посмотрел на Мауса, перевел взгляд на пленных.
– Сейчас прилетит вертолет. Настоятельно рекомендую вести себя спокойно и не провоцировать нас на решительные действия. Четко выполнять мои команды – тогда я гарантирую вам безопасность.
– Безопасность! – презрительно фыркнула Ника. – Вы сами себе ее не можете гарантировать, чего уж нам обещать.
Лейтенант ничего не ответил: в дверь как раз втаскивали бесчувственное тело одного из бойцов. Туловище его было заляпано кровью, нога чуть выше колена – перетянута жгутом и оканчивалась кровавым обрубком. Похоже, она была просто отгрызена. Чуть позже выяснилось, что у морпеха с суставом вырвана правая рука. Его положили на цементный пол. Он открыл глаза и вдруг заорал – так, что кровь застыла в жилах. Тут же, другой морпех торопливо всадил ему в бедро иглу одноразового инъектора – то ли с обезболивающим, то ли с антибиотиком. Несчастный кричал еще пару минут, потом голос его ослабел, и тело застыло в мертвом окоченении.
Маус неторопливо закурил. Морпехи выглядели подавленными. Несмотря на выучку и слаженность что-то здорово ослабило их боевой дух. Вполне возможно – то, что убило их товарища.
