Конечно, Людмила постарела. Потускнел взгляд веселых, больших лучистых глаз; лицо опутали морщины; ямочки на щеках были уже не такими задорными, как двадцать два года назад; над виском — седая прядь некогда русых волос. Она пополнела. И все же Сергея внезапно окатила волна такой безудержной нежности к этой женщине, что он испугался.
Он смотрел в ее темно-зеленые глаза и не мог выдавить ни слова. Окружающие люди, звуки — все расступилось в стороны. Пока она шла к нему, одетая опрятно и скромно, он с удивлением и интересом прислушивался к себе: вот, значит, как это бывает… Потерять первую и такую сильную любовь юности, случайно встретить ее спустя двадцать с лишним лет и понять… Понять что? Что она никуда не уходила из его сердца? Но это было бы неправдой. Уходила, конечно.
А как же Полина?
Сергей тряхнул головой. Банальщина, мелодрама…
Люда смотрела на него снизу вверх.
— Ну надо же… Только сегодня видела тебя во сне. Каким ты был…
Он улыбнулся. Ему хотелось сказать ей, что он много лет после расставания видел ее в своих снах, благодаря тому, что думал о ней. И ему казалось, что он многое о ней знает. Например, что сначала у нее родилась дочь, а потом сын, страшно похожий на Людиного отца. Знал, и все. Во сне видел, но был уверен, что так оно в самом деле и есть.
С годами эта удивительная связь притупилась… почти исчезла.
— Ты как здесь? — спросила она.
— Случайно, — ответил он. — А ты?
— Я живу на станции с самого Катаклизма. Вдова.
И двое детишек, чуть не ляпнул он.
— Как здоровье… — старой ведьмы, готово было сорваться с языка, но он вовремя закашлялся, — мамы Гали?
— В прошлом году ее не стало. Успели отметить ее семидесятипятилетие.
— Хорошие… люди живут долго, — скривившись, будто кислого съел, сказал он.
Она вдруг заторопилась:
— Я только что с работы. Заходи. Я живу вон там, — Людмила показала рукой и взмахнула ресницами, они у нее всегда были длинными и пушистыми, как у персонажа мультфильма, который Сергей смотрел в детстве, — буренки из Масленкино. — Была очень рада тебя увидеть.
И быстро ушла.
Сергей смотрел ей вслед, не понимая, что чувствует: желание догнать? Никогда больше не встречаться? Если б в жизни все было так просто…
— Папа, — сын подергал его за руку. Только сейчас Сергей сообразил, что Людмила не задала ни единого вопроса о Денисе. — Эта тетя… Ты ей не нужен.
А ведь правда — не нужен, подумал Сергей, не поразившись взрослости суждения и точности оценки сына. Он сделал глубокий вдох.
— Куда нам? — спросил он провожатого.
* * *
Судьба все расставила по своим местам. Первая и последняя любовь юности, девушка, снившаяся ночами много лет и вызвавшая душевное смятение при встрече через двадцать лет, будучи мамочкой двоих детишек и вдовой, потускневшая — она чужая Сергею. Как и он ей. Искать причины этому бессмысленно. Возраст, годы разлуки, много чего… Все правильно, так и должно быть. Только жаль, что они встретились; было бы правильнее, останься она в его воспоминаниях сказкой, совершенством, составной частью счастливого старого мира…
Сергей не переживал. Он немного поворочался, засыпая в палатке, но мысли его крутились в основном вокруг Возницына и его чудо-лекарства. Цель близка. Что же до Людмилы… Сергей больше не хотел с ней видеться.
Наутро он проснулся довольно поздно; ни Макса, ни Дениса в палатке не было. Сергей быстро оделся и выглянул наружу. Станция жила активной жизнью.
Сергей ощутил внутреннюю вялость и пустоту, будто его всю ночь тошнило. Ныла рана в плече. Он снова с беспокойством подумал, что следует как можно скорее разыскать Возницына и начать лечение; подумать о том, чем заниматься в метро после выздоровления, можно позже.
Он застилал свою узкую железную койку, когда явились Макс и Денис, переодетые, раскрасневшиеся, пахнущие свежестью и очень довольные.
— Ты почему ушел без меня? — накинулся Сергей на сына, внутренне досадуя, понимая, что просто завидует.
— Да ладно, мы в бане были… — Выбритый Макс сиял, как начищенный медяк. — Тебя будить не стали, ты метался всю ночь, болтал какую-то хрень. Слушай, они тут шампунь производят, совсем сбрендили… Будто более важных дел нет…
— Папа, шампунь! — Денис от возбуждения даже слегка подпрыгивал на месте. — Он… Он пенится!!!
— Конечно, пенится, — хохотнул Макс, — это же шампунь… Давай, Серега, собирайся. Сначала к медикам, посмотрят плечо, как заживает и все такое… Потом в баню. И завтракать.
Рана заживала нормально, причин для беспокойства не было. Сухопарая седая женщина в белом халате вколола ему что-то в плечо, в нескольких сантиметрах от раны. Сергей привычно зажмурился, и женщина сказала неприязненно: «Все мужики — такие трусы… Трусами были, трусами и остались…» Приказала прийти на перевязку после бани.
Воды ему выделили не очень много, по вся она была почти горячей. Он то и дело оглядывался и дивился экономичному и удобному устройству бани. Шайки и вытертые мочалки здесь тоже имелись. Помещение было довольно просторным: как рассказал словоохотливый толстый банщик, мыться к ним ходила вся ветка; у каждой станции был свой банный день.
А шампунь? Он не только хорошо пенился, но и отлично вымывал грязные, изрядно отросшие волосы.
Во время перевязки женщина-медик с Сергеем не церемонилась: ей будто хотелось сделать ему больно. Но он все стерпел, не издал ни звука.
В столовой, как и вчера, сидели втроем. Завтракали чуть подслащенной гречневой кашей и гренками с чаем. Макс был сосредоточен и хмур, на вопросы товарища откликался односложными фразами. У Сергея сложилось ощущение, что, пока он был в бане и медблоке, в их палатку кто-то наведывался…
Макс пошел за чаем для Дениса. Сергей сидел, задумавшись, уставившись в одну точку.
— Покушали? — прямо над его ухом спросил незнакомый мужской голос. Сергей вздрогнул и обернулся.
Перед ним стоял странный человечек, похожий на перевернутую каплю: широкие плечи венчала массивная голова с короткими седыми волосами; из плеч свисали короткие ручки; к талии тело сужалось, а ноги были непропорционально маленькими. На человечке был темно-синий свитер, растянутый в плечах, но широкий на талии и такого же цвета брюки, едва прикрывавшие щиколотки. В целом визитер, с его ярко-алыми губками и фальшиво-участливым взглядом, производил неприятное впечатление.
— Илья Михайлович Батрак, — представился он. — Слышали, наверное?
Подошел Макс. Увидев Илью, пробормотал невольно:
— Договорились же…
