– Это полночь, полночь наступила…
– Армо! Армо!
Он стал трясти ее за плечо.
– Энни, Энни, ты бы нас впустила. Это полночь…
– Армо!
Он тряхнул ее так, что у нее клацнули зубы. На губах появилась кровь. Армо прикусила язык. От боли девушка пришла в себя. Она посмотрела на Смита.
– Останови. Останови это. Прошу тебя.
Внезапно все засовы лязгнули одновременно, одним большим завершающим аккордом. Теперь все секции были опять открыты. Армо закричала прямо в потолок, обращаясь к невидимому музыканту:
– Чего ты хочешь?! Чего ты хочешь?!
Безмолвие снова охватывало помещение, отвоевывая у грохота сантиметр за сантиметром. Но он продолжал звучать в ушах Смита и Армо. Казалось, он переселился со склада в их головы.
Это полночь, полночь наступила.
Энни, Энни, ты бы нам открыла…
Пальцы Растина подрагивали над клавиатурой. С длинной пряди давно не стриженных волос стекал пот. Капли медленно падали на клавиши, будто пытаясь продолжить игру. Капитан вытер пот со лба и довольно улыбнулся.
– Не слышу аплодисментов, – весело возмутился он. – Но я вижу, вы потрясены. Вы склоняете голову перед гением маэстро. Что ж, спасибо за то, что вы отдали дань моему скромному таланту.
Он встряхнулся, посмотрел на бутылку «Утренней звезды» и подмигнул ей. Затем стал укрупнять изображение Смита и Армо до тех пор, пока на экране не остались только их испуганные глаза.
– Замечательно, – сказал он сам себе, – просто замечательно.
Несмотря на то что Капитан постепенно сходил с ума в этих безмолвных застенках, он редко разговаривал сам с собой. Растин считал это последним барьером, за которым наступит полное и окончательное безумие. Состояние, откуда нет возврата. Этого он допустить не мог. Ему еще нужно было добраться до Торча. Добраться до этого ублюдка. Сначала он выяснит, как ему удалось сбежать, а потом будет поить его «Утренней звездой». Если он откажется пить сам (а Растин молил Бога, чтобы так оно и случилось), он свяжет его, вставит в рот стеклянную трубку и будет медленно вливать в нее молочно-белую, похожую на сыворотку жидкость. Главное не переборщить. Если влить одномоментно целую бутылку, Торч может и умереть. А ему не нужен мертвый Торч. Он нужен ему живым. Особенно на следующее утро. Он будет наблюдать за тем, как лопаются у него в глазах кровеносные сосуды, как его корчит от боли, слушать, как он умоляет его о помощи. Растин прикрыл глаза, чтобы лучше представить себе эту картину.
– Пойдем, – сказал Смит, но Армо никак не отреагировала. Она снова впала в состояние ступора. У Смита мелькнула мысль бросить ее здесь. В отместку за то, что она привела его сюда. Глупая девчонка. Но его тут же захлестнула волна жалости. Он поднял ее на руки и бережно посадил в электрокар. Армо шумно вздохнула. Глаза начали потихоньку оживать. Смит сел на место водителя и завел мотор. Кар неспешно покатил к центральному проходу, Смит повернул, ожидая, что из-за поворота на него бросится тот самый безумный пианист, который чуть не убил их своей музыкой.
За поворотом никого не было. Может быть, действительно просто какой-то сбой в системе. Автоматика просто сошла с ума от долгого бездействия. Но безумная автоматика не может исполнять мелодии.
Это полночь, полночь наступила.
Энни, Энни, ты бы нам открыла…
Кто-то здесь был. И этот кто-то издевался над ними. Его нужно найти. Обязательно найти и вытрясти из него душу.
– Ты вытащишь нас отсюда, – Армо наконец пришла в себя. Она прижалась к Смиту так тесно, будто хотела слиться с ним в одно целое, спрятаться в нем.
В тот миг, когда они остановились перед дверями лифта, раздалось ровное гудение, и лифт пополз вверх. Затем гудение перешло в визг. Казалось, что лифт улетает вверх со скоростью звука. Нулевой, первый, второй, третий, стоп. Индикационные лампочки ярко вспыхнули и погасли. Лифт был отключен. Он не хочет выпускать их.
Армо посмотрела на Смита с таким отчаянием, как будто только от него зависело, помилуют ее или посадят на электрический стул.
Он вылез из электрокара и подошел к дверям лифта.
– Адам, – тихо позвала его Армо. Он обернулся и увидел, что она смотрит в сторону секций, – Адам, что это?
Он проследил за ее взглядом. Дверь одной из секций медленно открывалась. Из самой секции струился прозрачный голубой свет, как от ультрафиолетовой лампы. Смиту смертельно захотелось посмотреть, а, действительно, что это там. Он осторожно двинулся к секции.
– Не бросай меня! – истерично взвизгнула Армо.
– Посиди пока в каре. Я схожу, посмотрю.
– Нет!
Она выскочила из кара и бросилась за Смитом. Ей казалось, что если она отпустит его, он исчезнет, растворится в этом голубоватом, призрачном свете. И она останется одна. Именно этого и ждет кто-то хитрый и безжалостный. Он ждет. Ждет, когда ты останешься одна, чтобы придти и… Дальше ее воображение заходить отказывалось. Но Армо знала – дальше произойдет нечто такое, что превратит ее в пупырчатую тварь, покрытую желтой слизью, и ее сознание будет биться внутри этого смердящего тела, а та Армо, которую она привыкла видеть в зеркале, та Армо, которой она уготовила прекрасную, спокойную судьбу, уже никогда не сможет вернуться. Никогда. Потом это коварное и жестокое нечто, хохоча, забросит ее на пустую, безжизненную планету, находящуюся за миллионы световых лет от солнца, где она будет задыхаться в безвоздушном пространстве, и ее будет разрывать изнутри, пока она не разлетится на тысячи сгустков желтой слизи.
Армо схватила Смита за руку.
– Подожди, – Армо с трудом переводила дыхание. – Подожди. Прошу тебя.
Смит обнял ее и поцеловал в губы. Он смотрел на нее и понимал, что с каждой секундой она непонятным образом становится ему все дороже и дороже. Разумом он понимал, что причина этого – стремление защитить девушку. Именно эта ответственность придавала ему сил. Если они оба поддадутся панике, они погибнут. Должен быть кто-то, кто возьмет все на себя. Он поцеловал ее еще раз, почувствовал, как она ему отвечает, как расслабляется наконец ее тело. Теперь нужно сделать только один шаг. Один шаг и он увидит, что находится в этой проклятой секции, из которой струится этот странный голубоватый свет.
Смит шагнул и заглянул внутрь. То, что он увидел, едва не заставило его упасть без чувств. Но он устоял. Устоял, чтобы рассмотреть эту картину во всех подробностях.
При усилении головной боли могут появляться сопровождающие симптомы, такие, как фонофобия или фотофобия, анорексия или тошнота.
