– Вот видите, ваше величество, общественное мнение на вашей стороне. – Услышав тихий голос Палпатина, Анакин снова прильнул к экрану. – Уверяю вас, Валорум будет смещен. Они выберут нового канцлера. Могущественного. И наши страдания наконец закончатся…
Мае Амедда вновь вернулся на подиум и обратился к залу.
– Верховный канцлер объявляет перерыв.
Сенаторы вновь подняли гулкий неистовый крик. Мае Амедда снова что-то говорил Валоруму, тот бессмысленно смотрел в сторону, словно что-то сломалось у него внутри.
И тут Анакин почувствовал странную волну. Холод, смешанный с жаром, прокатился от живота к плечам, оставив ясное понимание, что во Вселенной что-то изменилось. Ощущение трещины, разрыва… Странный свет… Ему показалось, что может это изменить, поправить, как и любой механизм, с которым он сталкивался в жизни… Волна какой-то силы прокатилась через него и ушла, оставив ощущение потери и недоумения.
Анакин поднял голову. Ложа Набу возвращалась на галерею. Сенатор и королева смотрели на него.
***
Анакина допустили в один из королевских покоев. Тут рк он не смо удержаться – проскользнул мимо стражника и бросился на поиски Падме, но – нос к носу столкнулся с самой Амидалой. Королева стояла одна в центре комнаты.
– Ой, – сказал ей Анакин и смутился. Почти.
Королева отрешенно кивнула. Он не был уверен, что она видит его, хотя взгляд Амидалы не ускользал в сторону. Абсолютно белое лицо королевы было безупречно и безмятежно.
– Я ищу Падме, – он с сомнением огляделся. Они были одни. – Куай-Гон сказал, что сейчас мы пойдем в Храм на Совет. Я хотел попрощаться. Куай-Гон сказал, что мы можем с ней не увидеться…
– Падме здесь нет, – улыбка коснулась алых губ королевы. – Я дала ей одно поручение. Анакин погрустнел.
– Но я передам ей твои слова. Он вновь расцвел.
– Я стану джедаем, – сказал он. – Может быть.
Он должен был поделиться! Он хотел бы сказать это Падме, но раз ее нет, сойдет и королева.
Амидала кивнула:
– Может быть, станешь.
– Я думал, Падме понравится.
– Ей понравится. Я тоже так думаю.
Анакин попятился, вдруг сообразив, что, наверное, он что-то нарушил или говорит как-то не так, как положено. Взрослые либо сердятся, либо радуются.
Королева не делала ни того, ни другого. Она была – никакая. И он не был уверен, что она взрослая. Но не был уверен в обратном. У нее не было возраста. У нее было лицо Падме, но она не была ангелом.
– Я… пошел, – сказал он.
– Удачи тебе, Анакин, – ласково произнесла Амидала. – У тебя все получится.
***
День тянулся нескончаемо медленно, а закат наступил слишком быстро.
Кварталы внизу уже погрузились в ночную мглу, только здание храма полыхало в вечерней заре, будто охваченное пламенем. Скоро тень затопит и широкий балкон, опоясывающий Башню Совета, и только шпиль, возносящийся выше любого здания на планете, будет виден на фоне фиолетового неба.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Оби-Ван решил думать о постороннем. Но даже праздные размышления упорно приводили его к пророчеству. Он знал его с детства. Как и сотни других легенд и пророчеств, которые так любили дже-даи всех рангов. Особенно падаваны. Это пророчество было не лучше и не хуже всех прочих. Обычно учитель не отличался склонностью верить в них.
Наоборот. Как раз именно он имел привычку выливать холодную воду на особенно разгоряченную очередным пророчеством голову. Почему же сейчас он упрямо цепляется за мальчишку? Оби-Ван сам провел этот тест, потом повторил еще раз, чтобы убедиться, что все сделал правильно. У мальчишки в крови оказалось столько мидихлориан, что зашкалило не только прибор, но и вихрь мыслей в голове падавана. Но ему все время казалось, что рыцарь из пророчества должен выглядеть как-то иначе, ну, значительнее, что ли. На ми представилась гигантская фигура в черном плаще и черных доспехах.
Оби-Ван украдкой взглянул на наставника. Мог бы и не украдкой. Куай-Гон Джинн стоял спиной к нему, упершись широкими ладонями в каменную балюстраду, и не отрываясь смотрел на запад, на недогоревшее пламя солнечного костра. Вот в чем Куай-Гон был действительно последователен, так это в своем таланте заводить самые нелепые знакомства, а потом расплачиваться за них. Учитель всегда ссылается на интуицию. Интуиция хороша, если она рождена Силой, а не эмоциями.
– Больше думай о других, – посоветовал Куай-Гон Джинн, не оборачиваясь. Без укора, скорее, с сочувствием. – Сострадание сложно отнести к числу твоих достоинств.
Интересно, а он чем занимается, по его мнению? Ходит вверх ногами по канату? Думает о других. Точнее о другом. Точнее… так, он запутался.
Совет скажет: да, у мальчика в клетках необычно большое содержание мидихлориан, но это еще не основание учить его. А еще они скажут: правила установлены, и не Куай-Гону менять их, потому что кодекс выверен временем и ни разу еще не подводил их. И еще: никому не удавалось обучить человека владению Силой, если учеба началась позже, чем через год после рождения.
Анакину девять лет. Он слишком старый.
А потом они много еще чего добавят в адрес учителя. Тут и дара предвидения не нужно. Учитель опять раздразнит Совет по самое не хочу, и все пойдет так, как уже было во многих случаях. Куай-Гону откажут, его положение станет еще более шатким, чем раньше, а Оби-Вану придется краснеть за него.
– Мальчик не пройдет испытания Совета, учитель, – сказал Оби-Ван. – И вы это знаете.
– Почему? – быстро поинтересовался Куай-Гон, по прежнему не отводя взгляда от линии горизонта.
– Не тот возраст.
– Анакин станет джедаем. Я дал слово, – сказал рыцарь.
Оби-Ван устало вздохнул.
– Не надо спорить с Советом, учитель. Хватит. Только не сейчас.
Лучше бы он его ударил, наверное.
Куай-Гон долго не отвечал. Даже не оборачивался.
– Я поступлю так, как должен, Оби-Ван, – в конце концов сказал он. – Ты хочешь, чтобы я был другим?
Да, чуть было не сообщил Оби-Ван. И – нет. Не хочу. Если честно, то – нет.
– Если бы вы просто следовали кодексу, давно уже стали бы членом Совета! – выпалил Оби-Ван. – Вы больше, чем кто-либо, заслужили место в Совете! Вы…
Он никак не мог придумать слова, чтобы все объяснить. Разом. Фразы выстраивались длинными цепочками, обрывались, путались, уводили так далеко…
– На этот раз вам не спустят, – прошептал он вместо объяснения.
Куай-Гон повернулся к нему. Оби-Ван тут же сделал вид, что все в порядке, что просто он долго смотрел на солнце по примеру учителя, и ему режет глаза яркий свет, и… он хлюпнул носом. Хотелось стать очень маленьким, чтобы, как раньше, спрятаться от всех бед и напастей, заснуть, положив голову на колени учителю. Куай-Гон положил руку ему на плечо. -.Тебе так много еще нужно узнать, мой юный падаван, – улыбнулся он.
