«Пилигримы» били недалеко, их мощности не хватало, чтобы серьезно повредить купол, зато они легко справлялись с энергоботами, и на минуту, а то и больше отключали силовую броню пеших стражников. Они даже умудрились сбить полдюжины коконов, попытавшихся атаковать танки со сверхмалой высоты.
Расчищенное «Пилигримами» поле боя быстро покрылось множеством тел змеевиков, а поврежденный Алтуфьевский купол в конце концов исчез, оставив одно из поселений серпиенсов без защиты, но все равно успех был временным. Танки только–только успели открыть огонь прямой наводкой по логову врага, а серпиенсы уже сориентировали боевые спутники и обрушили на север и северо–восток города «адское пламя», шквал огня космических систем. Строго говоря, непосредственно с орбиты никакой видимый огонь не «лился», он просто вспыхивал, казалось, без видимых причин, точно там, где требовалось серпиенсам. Будто бы кто–то поджигал в определенном объеме пространства воздух, а заодно все, что попало в зону поражения.
На штабном языке этот кошмар назывался «комбинированным частотно–плазменным ударом» и считался элементом тактики выжженной земли, которую серпиенсы, по идее, не должны были применять в городе и поблизости от позиций собственных войск. Но это была теория. На практике все повернулось иначе. Серпиенсы не гнушались ничем. В том числе уничтожением части своих воинов ради спасения всей операции.
Грин вышел из программы слежения и устало потер глаза. Все рухнуло, едва начавшись! Да и не могло не рухнуть! Даже если бы провокатор не слил планы штаба серпиенсам, а подпольные заводы успели наштамповать миллион «Пилигримов», военная мощь армии чужаков была на порядок выше, чем у людей. И никакой фактор внезапности не помог бы Сопротивлению. Все было самообманом. Либо тонко спланированной провокацией. Либо всем сразу. Что наиболее вероятно.
Грин заглянул в ящик стола, взял из него стандартный «набор выживания»: аптечку, пару ножей, ленд–лизовский пистолет кольт «М1911А» и два запасных магазина (такие наборы после объявления полной боевой готовности раскладывались по всем отсекам), выключил компьютер и отправился обратно в командный отсек. Нет, не для того, чтобы перестрелять тупиц–генералов. Просто чтобы иметь возможность принести хоть какую–то пользу.
Хотя какая могла быть польза от инженера в ситуации, когда бесполезны генералы? Мертвому припарка, а не польза. Но сидеть в одиночестве и наблюдать через сеть, как гибнет последняя надежда человечества, было выше душевных сил Филиппа. Пусть наблюдать за тем же из командного зала ничуть не легче, но хотя бы будет с кем обняться и совместно порыдать.
В командном зале собралось явно больше людей, чем того требовало управление войсками. Но никто никого не выгонял и вообще никто не обращал внимания, сколько человек стоит за невысоким барьером, отделяющим тактическую зону зала от общей. Вспотевшие операторы уткнулись в свои компьютеры, офицеры штаба зависли перед комплексом из нескольких экранов, а офицеры охраны и адъютанты столпились непосредственно у барьера, только по другую сторону.
Грин бесцеремонно протолкнулся сквозь толпу «зрителей» и перешагнул через барьер. Один из охранников дернулся было в сторону нарушителя, но Грин помахал пропуском с красной полосой (хорошо, что не выкинул в сердцах), и офицер мгновенно потерял к нему интерес. Филипп же, наученный горьким опытом, направился не в сторону «крупнорогатых», а к группе чинов помельче: заместителей и начальников всевозможных вспомогательных служб. Правда, освоиться в новом коллективе Грин не успел. Он едва начал улавливать смысл текущего обсуждения, как полковники и подполковники напряглись и умолкли. К группе подошел сам начштаба.
– Разведка здесь? – Он окинул взглядом офицеров, на миг задержался на Грине, но ничего не сказал и остановил взгляд на уже знакомом Филиппу полковнике–разведчике. – Егор Иванович, отойдем.
– В мир иной, – негромко добавил кто–то из полковников.
– Все там будем, – сказал кто–то еще. – Не позже вечера.
– Отставить пораженческие настроения, – без энтузиазма произнес стоящий рядом с Грином офицер. – Ничто пока не решено.
– Вы сами–то в это верите? – обозначил свое присутствие Грин.
– А вы нет? – Полковник смерил Филиппа тяжелым взглядом.
Грина его суровый взгляд не впечатлил. Фил указал пальцем на ближайший монитор.
– А вы не видите, что происходит?
– Вижу. – Офицер чуть склонил голову набок. – Вы, собственно, кто?
– Я Грин. – Филипп сказал это так, будто не сомневался, что его имя знает как минимум весь мир. – Филипп Грин.
– Что–то я вас не помню, вы из какого подразделения? – Полковник сложил руки на груди.
– Я придумал «Пилигрим».
– Даже так? – Офицер недоверчиво усмехнулся. – Хорошо, гражданин изобретатель, скажите нам, что же, по вашему мнению, происходит? Только лаконично, если умеете.
– Умею. Только все равно начну, как говорится, от печки. Когда пробил час «Ч», наша доблестная разведка зафиксировала, что коконы и спутники серпиенсов взяли в прицел «пустышки», ложные цели, что вражеская армия начала окружать фальшивые плацдармы, а флот начал сближение с фальшивыми кораблями. Так было? То–то вы все тут обрадовались! Одна беда, противник почему–то медлил с уничтожением подставных мишеней. Коконы прошли мимо «пустышек» и нанесли удары по нашим основным силам, наблюдающим за «шоу» из якобы надежно замаскированных укрытий. В считаные минуты под ударами «распылителей», в зоне поражения шоковых бомб и орбитального оружия серпиенсов Сопротивление потеряло половину личного состава и техники. Еще двадцать процентов погибнет в следующей волне – во время зачисток, облав и акций устрашения. Местами командиры успеют сообразить, что план сорвался, но максимум, что им удастся, – выйти из–под огня и раствориться в лесах, горах, морях. На круг уцелеет едва ли четверть нашей армии. Вот что происходит, полковник, по моему мнению. А штаб тем временем тупо пялится на экраны и бездействует, поскольку командование на грани паники и элементарно не может сообразить, что же тут можно предпринять.
– А вы можете?! – Офицер побагровел и сжал кулаки. Обличительная речь Грина явно пришлась ему не по вкусу.
– Я свою миссию уже выполнил, полковник. Я предупредил штаб, что змеевики давно разгадали наш замысел и провели контригру, но мне никто не поверил. Что ж, действуйте дальше по своему усмотрению. Я умываю руки.
– Надо же, какой непризнанный гений!
– Все так и было, полковник Пронин, все верно, – неожиданно вмешался в напряженную беседу генерал Алексеев. – Товарищ ученый предупредил нас, но мы ему не поверили. Только теперь нам поздно каяться, Грин, а вам – обличать. Надо как–то выкручиваться. У вас есть идеи?
