– Добрый вечер! – поздоровался интеллигент, поправляя разбитые очки. – Добро пожаловать к нашему очагу.
«Однако, – подумал Мут. – Смелый оказался. Маски не испугался».
Он молча подошел к костерку, возле которого сидели заключенные, и замер.
Сейчас определится, кто из них пахан – кто живет во дворце-вагоне?
– Подай человеку жратвы, – прошамкал старик девице. Та метнулась в темноту и вернулась с засохшей краюхой хлеба, а потом замерла, не представляя, что делать дальше и как незнакомец будет жевать в железной маске. Не в щель же запихивать хлеб?..
Мут тем временем распределил роли. Старик – пахан. Бугай – его мускулы. Интеллигент – или серый кардинал, или просто приживала. Девица – наложница. Бабы – рабочая сила, постирай, убери, подай. А вот близнецы – темные лошадки, какова их роль?
– Меня зовут… – начал представляться интеллигент, выполнявший роль герольда, но Мут его перебил.
– Это неважно, – произнес он свои первые слова в лагере. Голос из-под маски звучал гулко и торжественно. – И как звали твоих спутников – тоже неважно.
Бугай напрягся, низкий лоб пошел морщинами.
– Чего это – звали? – прогундосил он. – Чего мы, померли, что ли? Меня вот Виталиком зовут. А не звали.
Старик хихикнул. Театральный эффект железной маски на него не подействовал.
– Неважно – так неважно, – легко согласился он. – А как вас прикажете величать, уважаемый?
– Можете звать меня Человеком в Железной Маске.
Старик расхохотался.
– Ну разумеется! А меня тут прозвали Хоттабычем. Видимо, из-за бороды.
Старик оказался опаснее, чем выглядел. Ничто так не разрушает авторитет, как сарказм, а уж чего-чего, а сарказма и цинизма в Хоттабыче было хоть отбавляй. «Надо бы свернуть ему шею для устрашения остальных, – подумал Мут, – но по условиям игры нельзя, Шкаф не зачтет сдачу экзамена. Значит, будем брать власть в свои руки».
Шкаф говорил: власть принадлежит тому, кто владеет чем-то таким, чего нет у других; знает что-то такое, чего не знают другие; может дать другим то, о чем они мечтают.
На этом Мут и решил сыграть.
– Не важно, как вас звали, – сказал он. – Через три часа вы все умрете. Легион принял решение: вы забракованы.
Этап первый: создать проблему. Лица у всех вытянулись, стали задумчивыми. Так всегда бывает с людьми, когда им обещают скорую смерть.
– Я пришел вас исповедовать и соборовать. Я священник Легиона, – продолжал нести чушь Мут, представляя, как саркастически ухмыляется сейчас Шкаф, который наверняка все видит и слышит.
Чего-чего, а религии в Последнем Легионе не было в принципе.
– У меня есть власть, дарованная мне самим Командором, – повысил голос Мут для пущей торжественности. – Я могу выбрать одного из вас для вступления в монашеский орден – и тем самым спасти его жизнь, посвятив ее Неназываемому Богу.
Этап второй: предложить людям решение проблемы.
– Но тот, кто хочет жить и служить, должен доказать искренность своих желаний.
Этап третий: озвучить цену вопроса.
Все замерли, а Мут замолчал. Тот, кто задаст вопрос первым, хочет жить больше всех. С ним и будем работать.
– Что надо делать? – визгливо спросила девица и выпятила грудь.
«М-да. Девочка привыкла всего добиваться сиськами. Нет, дорогуша, тут не проканает», – злорадно подумал Мут.
– Принести жертву, – заявил Человек в Железной Маске. – Человеческую. Прямо сейчас.
Шкаф бы не одобрил. «Тупо и в лоб» – так он называл такую стратегию. Шкаф предпочитал более изящные комбинации. Но времени было мало, и Мут пошел ва-банк.
Как стравить пауков в банке? Бросить им муху!
– Слышь, ты! – набычился бугай. – А если мы всем скопом свернем тебе голову вместе с этой дурацкой маской?
Так. Кто бы мог подумать – моральные терзания у этого мускулистого анацефала. Хотя нет, вряд ли, просто бугай привык получать приказы от старика, и его микроскопическому мозгу тяжело перестроиться и принять факт появления нового лидера.
– Пожалуйста, – развел руками Мут. – Моя жизнь – служение Неназываемому Богу. Я с радостью отдам ее за него.
Бугай шмыгнул носом, утер сопли и двинулся вперед. Старик жестом остановил его.
– Скажите, – вкрадчиво поинтересовался Хоттабыч, – а ваш Неназываемый Бог принимает только самолично принесенные жертвы, или эти полномочия можно делегировать?
Хитрый, гад. Сейчас прикажет бугаю грохнуть интеллигента. Что в принципе – тоже зачет.
– Неназываемому угодны любые жертвы, – сказал Человек в Железной Маске и потянулся к тесемкам, удерживающим маску на голове. – Я отдал ему свое лицо.
При этих словах Мут снял маску. Бабы завизжали, девица хлопнулась в обморок. Интеллигент судорожно хватал ртом воздух, старик Хоттабыч отвернулся и блеванул. Лишь тупой бугай Виталик смотрел прямо и не моргая – видимо, до него туго доходило.
А один из братьев-близнецов схватил с земли камень и с воплем:
– Ненавижу тебя, гада, всю жизнь мне переломал! – обрушил оный камень на голову брата.
Голова раскололась, как грецкий орех. Брызнули кровь и мозги.
– Ну что, – задыхаясь от волнения, спросил братоубийца, стоя над телом единоутробного брата. – Неназываемому Богу угодна такая жертва?
Мут от неожиданности (кто бы мог подумать! Какие сложные внутрисемейные отношения!) смог только кивнуть.
Интеллигент же, осознав, что единственная вакансия монаха Неназываемого Бога внезапно оказалась занята, вскочил, вытащил из рукава заточенную отвертку и пырнул близнеца-убийцу в печень.
– Приношу эту жертву… – успел крикнуть интеллигент перед тем, как его сшиб с ног бугай Виталик по приказу старика.
Завязалась драка, интеллигент тыкал заточкой, окровавленный Виталик яростно молотил руками и ногами. Бабы набросились на старика, накинули тряпку ему на лицо и принялись душить.
Девица по-прежнему валялась без сознания и только благодаря этому имела шансы уцелеть в мясорубке.
Мут надел маску, пожал плечами на камеру – мол, извините, дорогой учитель, я несколько перестарался – и пошел к выходу с полигона.
* * *
Командор был суров и немногословен. Он сидел за своим огромным столом и молча перебирал листочки в толстой кожаной папке.
Мут стоял, вытянувшись по стойке «смирно», и старался не дышать. Шкаф стоял за спиной, и Мут чуть ли не физически ощущал его взгляд.
«А ведь сейчас решается моя судьба, – понял Мут. – Сейчас Командор дочитает мое досье – и либо Шкаф одобрительно хлопнет меня по плечу, как тогда, после последнего полигона – либо накинет удавку на шею и тихо придушит, как придушили бабы старика Хоттабыча».
– М-да, – сказал Командор и пошевелил пальцами.
