. — Я вызвал сюда лучших специалистов, — тихо сообщил Вольф. — Всех, кто был в Нью-Йорке.
— Еще десяток прибудет к вечеру, — добавила Галли. — И дополнительное оборудование.
— Мы хотим, чтобы работа шла круглосуточно.
— Разумно.
Но Гинзбург вряд ли понял, о чем говорили агенты. Все его внимание было поглощено увиденным.
В центре лаборатории возвели прозрачный куб, каждая грань которого была не менее двадцати футов длиной. («Особо прочное стекло, — тихо поведала Галли. — Пробить невозможно».) Вентиляция осуществлялась через специальные трубы, а попасть внутрь можно было лишь через сложный, бронированный шлюз. («Там проходит полная дезинфекция».) С четырех сторон на куб были направлены стволы крупнокалиберных пулеметов. («На всякий случай, — пояснил Балдер. — Кроме того, мы заготовили два баллона с усыпляющим газом. Он заполнит лабораторию за шесть секунд».)
Но весь этот антураж дошел до Гинзбурга чуть позже. А пока он вплотную подошел к стеклу и несколько минут разглядывал находящегося в кубе монстра.
Сон, ставший явью. Ночной кошмар, принявший материальный облик. Чудовище, отдаленно напоминающее женщину, лежало на гладком металлическом столе, вытянувшись во весь свой гигантский рост. Лысая голова, украшенная устрашающими рогами, провал на месте носа, безгубый рот, не скрывающий крепкие клыки, мощный хвост, усеянный острыми шипами, монстр отчаянно напоминал творения голливудских художников, а потому первый вопрос Гинзбурга прозвучал довольно осторожно:
— Оно… гм… оно настоящее?
— От когтей до кончиков рогов, — подтвердил Балдер.
Грудь твари прерывисто вздымалась, трехпалые лапы были крепко прикованы к столу, а вокруг одной из них суетились специалисты, облаченные в костюмы биологической защиты.
— Мы смогли пробить шкуру монстра только сверхмощным сверлом, — сообщила Галли. — Иглы ломались.
— Зато теперь мы получили образцы крови и тканей.
— Рентген показал, что скелет отдаленно напоминает человеческий. Во всяком случае, оно двуногое и прямоходящее.
— Мы хотели взять анализ кости и костного мозга, но подумали, что болевой шок может убить его. — Сана помолчала. — Он еле дышит.
— С какой высоты падал самолет? — чуть слышно поинтересовался Гинзбург.
— Девять тысяч футов, — молниеносно ответил верный Капуцерски.
— И оно еще дышит.
— Мы думаем, — осторожно добавил Балдер, — что оно придет в себя.
Гинзбург впервые оторвал взгляд от чудовища и посмотрел на агента.
— Почему?
— Дыхание и сердечный ритм постепенно стабилизируются. Медленно, но неуклонно. Кстати, у него два сердца.
— Меня уже трудно удивить.
— А полчаса назад была зафиксирована слабая мозговая активность, — вставила Галли. — До этого тварь находилась в коме.
— И что мы будем делать, когда монстр очнется? — Гинзбург издал нервный смешок.
Капуцерски оценивающе покосился на пулеметы. И пулеметчиков.
— Для начала спросим, как он оказался в самолете, — попытался пошутить Балдер.
— А он был там? — буркнул Гинзбург.
— Сначала мы тоже думали, что «Боинг» столкнулся с летательным аппаратом этого… этого существа, — сказала Сана. — Но на месте катастрофы обнаружены только обломки самолета. Да и сам монстр найден внутри салона.
— Мы уверены, что он летел в «Боинге».
— Странно, что в Монреале на него не обратили внимания, — съязвил Гинзбург. — Только представьте: вот он подходит к стойке авиакомпании. «Привет! Для меня заказан билет в Нью-Йорк. В специальном отсеке, где можно дышать аммиаком».
— Он дышит кислородом, — вздохнула Галли. — Это абсолютно точно. У него есть легкие.
— Это не снимает вопрос.
— Мы предполагаем, что в Канаде урод выглядел иначе, — твердо сказал Балдер. — Как обычный человек.
— Возможно, у них есть какие-нибудь… скафандры? — предположила Сана. — Делающие их похожими на нас.
— А во время катастрофы этот скафандр сломался, и мы увидели тварь в ее реальном облике.
Пару мгновений Гинзбург размышлял над версией агентов.
— Монстр мог лететь в багажном отсеке.
— Нет, — покачал головой Вольф. — К сожалению, нет.
— Почему?
— Мы можем продолжить разговор в вашем кабинете?
— Конечно. — Гинзбург в последний раз посмотрел на чудовище. — Пойдемте.
* * *
Гинзбург плеснул себе немного виски, выпил и подошел к окну.
— Прекрасно, просто прекрасно! Правительство тратит миллиарды долларов на исследования. Мы создаем гигантские телескопы, засоряем эфир посланиями братьям по разуму, шлем к черту на кулички все эти «вояджеры» и «пионеры»… И что? Ничего. А надо было всего-навсего грохнуть парочку пассажирских лайнеров, и инопланетяне сами свалились бы нам на голову! — Самуэль выпил виски. — Прекрасно!
— Самое печальное не в том, что мы нашли монстра. — Вольф Балдер расположился в кресле и медленно помешивал ложечкой кофе. — Самое страшное заключается в том, что мы обнаружили среди его вещей.
— У него были вещи?
— Он держал в руке дамскую дорожную сумку, — сообщила Сана.
Галли ухитрилась запихнуть в малюсенькую чашку шесть ложек сахара и теперь доедала лежавшее на журнальном столике печенье. Самуэль старался не смотреть в сторону афроамериканского специального агента.
— И что же вы нашли в сумочке? Бластеры?
— Гораздо хуже.
— Мы обнаружили американский паспорт, права, карточку социального страхования и…
— Фальшивые?
— Дослушайте, пожалуйста, до конца, — поморщился Балдер. — На этот паспорт был оформлен билет до Нью-Йорка. Здесь он должен был пересесть на другой самолет. На самолет «Аэрофлота» до Москвы.
Гинзбург ошеломленно уставился на Вольфа.
— Русские?!
— Среди вещей мы обнаружили ключ от камеры хранения. Там оказался русский паспорт, билет и все необходимые документы.
— И одежда, — добавила Сана. — Она, оказывается, модница.
— Почему «она»?
— Паспорта женские, — объяснила Галли. — Фотографии везде одинаковые. Так что мы знаем, как выглядело наше чудовище до катастрофы.
Она положила на стол карточку. Гинзбург мельком покосился на изображение девушки, вздохнул и вновь достал бутылку виски.
— Дальше.
— Мы связались с Монреалем, и сотрудники авиакомпании подтвердили, что эта девушка была среди пассажиров.
— Почему они ее запомнили?
— Она едва успела к вылету. Прибежала в самый последний момент.
— Что с документами?
— Фальшивые, но сделаны на высочайшем уровне.
