-- Не возражай мне сегодня, -- потребовала Пламенная. -- Завтра будешь возражать, когда сможешь подняться на ноги.
Она осторожно примостилась на край кровати, обняла его одной рукой, сосредоточилась, вызвав в себе особое чувство... То, что призывало настоящий Изначальный Огонь, а не его подобия, тени и отражения. Получилось не сразу... Огонь жарко потрескивает в камине, совсем рядом. Он ласково что-то поёт, отогревает, забирая боль старых ран. Ощущение родного плеча, в которое так хорошо уткнуться лбом, чувствуя бархат кожи, тепло и такой особый запах нагретого металла, который ни с чем не спутать. Он -- химера. Любимый огонь. И в сердце рождается чистое, всесильное Белое Пламя...
Помоги. Защити его, Пламя всемогущее... Спаси... нас обоих... Сожги меня, но защити его, отогрей, убереги от холода смерти...
"Драконья пасть" закончилась неоправданно быстро. А откуда появились вторая и третья бутылки, побратимы внятно объяснить не могли. Мог бы подсказать Калигул, у тёплого бока которого грелись боги в промозгло-холодную ночь, но его никто не спрашивал. Так что къяр спокойно лежал на сенной подстилке на чердаке конюшни и наблюдал за бессмертными. Забрался на чердак он так же, как карабкался по стенам -- без особых проблем.
Как и всякий демон, пусть и не высший, Калигул испытывал к богам чувство здорового презрения. Раньше испытывал. До встречи с нынешним хозяином. Раньше сильнейший из къяров и представить не мог, что не только потерпит бога, облокотившего на его бок, но ещё и незаметно позаботиться о том боге, как о своём высшем.
Сейчас демон не испытывал к светлым бессмертным ни презрения, ни отвращения. Смотрел и пытался понять -- а какими кажутся ему хотя бы эти двое? Пожалуй, они были... немного забавными. Где-то беспомощными как дети, не смотря на всё своё могущество. Слишком самоотверженными, им бы немного больше здорового эгоизма. И такими... хорошими. Другого слова и не подобрать. И страдали от этой своей "хорошести" больше всего. Даже жалко их было. Совсем как его высший... ну какой ещё демон будет чувствовать себя виноватым, на пару дней за делами забыв о слуге?!
Къяр смотрел. И думал о том, что не желает другого хозяина. Больше никогда. Пусть ему сейчас приходиться ополовинивать свой запас сил и постоянно держать "щит" не позволяющий Альтису даже теневой проекцией "провалиться" на другие уровни бытия, потому что очень хозяин болен и едва не умер. Пусть даже для этого придётся принять на себя заботу ещё и о этих забавных чужих высших. У них-то вообще не предусмотрены ни низшие, ни слуги, подобные Калигулу...
-- Это я виноват, -- вдруг сообщил ночному ливню Волк.
-- В чём это ещё и с какой стати? -- с некоторым усилием Змей сфокусировал взгляд на друге.
-- В том, что с Альтисом вся эта дрянь случилась, -- Арох неопределённо махнул рукой в сторону, где, предположительно, спал друг. -- Да и вообще... во всём я виноват. Повздорил с Повелителем... Братьев втянул... Если бы не я... Эх, Трэн, если бы не мой идиотский нрав, братья... были бы... живы...
-- Дурак ты, Волк... -- с болью отозвался ламий. -- Нет, ты не причём, брат. Повелитель всё равно втянул бы тебя в драку, -- он примолк, смотря на Ароха и прекрасно видя, как тот жестоко корит себя. И заговорил, быстро, боясь не решиться: -- Это я виноват. Только я, никто больше! Волк, когда ты тогда пропал... Я втянул ребят в авантюру... Мы на Драконьей Гряде были, поэтому не отозвались... Арох, брат, прости меня... Я... я виноват перед тобой.
Повисшая тишина нарушалась только шумом дождя по крыше.
-- Так вот где ты был... -- прошептал бог-волк. Нервный смешок вырвался помимо воли. -- А я всё гадал, куда запропастились мои братья? Где они? Почему не пришли? Почему, дери тебя демоны всей Когортой, не нашли меня, бросили, забыли?! -- Волк схватил друга за ворот, притянул к себе. Ламий с некоторым страхом понял, что в зелёных глазах полыхает настоящее безумие. -- Ты знаешь, как я подыхал там, Трэн?! Как меня убивали и пытали?! Почему ты не пришёл, грёбанный упырь?! Альтис и тот пришёл... Прошёл через пасть Кошмара! Уже по моей вине! И Литис с Альтаиром умерли... умерли!.. из-за меня!
-- Брат... -- Траэллита безуспешно попытался вырваться из крепкой хватки.
-- Вот именно что... брат! -- оскалился Арох. -- Скотина ты, брат! Мне до Кошмаровой задницы, где ты был и во что вляпался. Ты... с-скотина хвостатая... должен был... найти меня, упырина демонова!
-- Я искал... Я искал, брат, клянусь!
-- Хернёй ты маялся, рожа чешуйчатая! -- прорычал бог-волк и оттолкнул побратима, отпустив ворот, отвернулся. -- А если бы действительно искал -- то нашёл бы.
Ламию хотелось завыть от сводившей всё внутри горечи и боли. Прав брат. Во всём прав. И от этого ещё хуже. Нельзя было позволить себе даже выплеснуть боль криком. Нельзя было позволить мути в глазах превратиться во что-то ещё. Нельзя. Змей поднялся, отступил.
-- Арох... ты, наверное, больше не захочешь меня видеть... я уйду... -- слова с трудом выталкивались из сведённого судорогой горла. -- Я не хотел, чтобы так всё вышло... Простить не прошу...
Великий Волк вдруг понял, что ещё минута, и Трэн не просто уйдёт -- он уйдёт из его жизни, из его судьбы, из его души -- навсегда. И клокотавшая внутри смесь из яростной ненависти и отчаянной боли схлынула, оставляя за собой след какого-то болезненного недоумения.
-- А Альтису я что скажу? -- хмуро поинтересовался Арох. -- Что из-за меня среди нас больше нет не только Альтаира и Литиса, но и одного наглого Змея мы лишились тоже по моей вине? Ну-ка быстро сел на место!
Траэллита буквально рухнул на прежнее место, приложился к волшебным образом появившейся бутылке. Помолчали, слушая дождь.
-- Стриму и Когу не скажем, -- первым нарушил тишину Арох. Усмехнулся, забрав бутылку. -- Хватит и двух страдающих чувством вины придурков.
-- Не скажем... -- согласился Трэн, привалившись к чёрному боку демонического къяра и вымучено улыбнувшись.
Алина спала, но сон её был тревожен. Усталая, осунувшаяся, вокруг глаз залегли чернильные тени, она беспокойно хмурилась, иногда силясь что-то сказать, но бледные губы шевелились беззвучно.
Альтис, стараясь её не будить, тихо поднялся. Голова кружилась и боль старых ран не спешила отступать. Кое-как преодолевая слабость, демон оделся. Зашнуровать ботинки ещё получилось, но на форменную жилетку сил уже не хватило. Чуть передохнув, Ал нашёл взглядом свой рюкзак, который побратимы не забыли притащить вместе с курткой. Покопавшись в рюкзаке, нашёл мешочек с бесцветным и безвкусным порошком, высыпал в рот двойную дозу, запил вязкой, непрозрачной жидкостью из небольшого бутылька, скривился от отвращения. Хотелось пить, но воды поблизости не находилось.
