— Убью тебя, сука!
— Так мне проверять реакторный зал? — напомнил о себе Ветров.
Он, в отличие от Орлова, понимал, что странная девушка может пригодиться в бою с загадочными Отцами — полезна даже самая маленькая крупица информации. Но мешать полковнику не хотел. Тот намного выше по званию — ему виднее.
— Что? — опомнился полковник. В глазах, смотрящих куда-то сквозь Романа, плескалась ярость. Прошло немало времени, пока во взгляде не появилась осмысленность. Напряженная рука, подрагивая, медленно опустилась. — Проверяй.
«Неохота оставлять их наедине, — подумал Ветров, погружаясь в пугающую атмосферу реакторного зала. — Еще действительно убьет. Старик наш совершенно рассудок потерял. Ему бы выпить не помешало — вон как руки дрожат».
Реакторная представляла собой гигантскую коробку, отчасти похожую на зал управления, но без циферблатов и датчиков. На выбеленных стенах ярились лампы дневного освещения. Слева от входа, как и рассказывала телеведущая, пощелкивал единственный компьютер — металлический шкаф с наклонной лицевой панелью, на которой пестрел жидкокристаллический монитор. Похожий на затаившегося паука, под потолком раскорячился массивный полярный кран. Его транспортные кабели, сложенные аккуратными дугами, занимали добрую часть стены с правой стороны. В углах помещения вздувались внушительного вида стальные трубы, о предназначении которых Ветров мог только догадываться.
В центре громоздкого бетонного кольца на полу располагался диск — «крышка» реактора. Множество крошечных пластинок с порядковыми номерами.
— И что я тут проверю? — спросил у себя Ветров. — Цифры вроде на месте. Пластинки никто не трогал… Тут бы физика-ядерщика.
Пол под ногами слегка вибрировал. Там пульсировали невидимые жилы, под высоким давлением неся от реактора к турбогенераторным залам, запрятанным в глубине ЛАЭС, кипящую воду. Ветров смутно помнил школьную лекцию об обустройстве водо-водяных энергетических реакторов. Но представить себе работу ВВЭРов, даже находясь прямиком над одним из них, не мог — не хватало знаний.
— Чего ты там встал на пороге? — ударил со спины голос полковника. — Там кто-нибудь есть?
— Нет никого, — ответил Роман, чувствуя, что голос дрожит. Он застыл в дверном проеме, не в силах сдвинуться с места. Приближаться к реактору, ярко залитому серебристым светом, не хотелось ни за какую коврижку. «Лучше бы Орлов сходил…»
— Не стой тогда, — прикрикнул полковник. — Проверяй!
— А что мне тут проверять, Пал Сергеич? — ощетинился Ветров, повернувшись к Орлову. — Это же не зенитная установка, по которой визуально можно определить, сломана она или нет. Это же реактор! Я о таких ничего не знаю. Помню только о нескольких циклах круговорота воды.
— Я вообще ничего про реакторы не помню, — парировал Орлов. — Так что иди — посмотри, что там не так.
«Железная армейская логика, — подумал Роман, про себя матерясь. — Иди и проверь, пусть даже не знаешь, какая лампочка может мигать не в тему».
— Да чего там может быть не так?.. — старательно держа себя в руках, спросил он.
— Реактор исправен, — вдруг отозвалась телеведущая. — Благодаря отрицательной обратной связи авария практически невозможна.
— Вы заметили? Она отвечает, когда ей задают конкретный вопрос, — ляпнул Ветров.
— Заметил, — взорвался полковник. — А ты все еще здесь?! Бегом в реакторную! Пройдешься от входа в дальний угол и доложишь, если заметил что-то странное.
— Есть, — козырнул Роман и переступил порог.
Шагая, он думал, что ни один здравомыслящий человек не будет вот так — просто — разгуливать над емкостями с ураном и плутонием. На всякий случай перехватил автомат поудобнее и прикрыл свободной рукой промежность. Старательно обошел блестящую поверхность реактора, дотащился до противоположной от входа стены. Ничего подозрительного не увидел — кубометры свободного пространства, несколько световых табло с надписями «Работа» и «Инициация», кафель на полу, какие-то агрегаты.
Пусто, ни намека на опасность. Но в груди расселся и ворочался склизкий страшок. Казалось, из-под пластинок реактора вдруг вылезет покрытое волдырями чудовище. Раскинет длинные щупальца, разинет бездонную пасть. И с ревом набросится, засосет в клокочущую утробу.
Роман проделал последний шаг и остановился у стены. Дотронулся пламегасителем автомата до свежей побелки. Вздохнул и перекрестился.
С ним ничего не случилось. Не началась лучевая болезнь, руки не отвалились. Да и чудище, слава богу, не выскочило из-под свинцовой крышки реактора.
«Четверть столетия, — кружилось в голове. — А страхи, как у маленького ребенка. Боец, супермен, крутой мужик… Но поджилки трясутся».
Ветров развернулся, чтобы сделать шаг в обратную сторону. И содрогнулся всем телом.
Реакторный зал мерцал всеми цветами радуги. Стены стали прозрачными, сквозь них проступили толстые вены, наполненные бурлящей кровью. За ними — еще одни, потолще и с более светлой жидкостью внутри. Они побежали куда-то в сизо-голубое марево, из которого вырос шевелящийся медный конус. Чуть дальше, в полутьме свивались кольцами ярко-золотые змеи. Они взбухали толстенными удавами, стремились в неизвестность, почти на грани видимости ломались и рассыпались более мелкими змейками; уносились вверх — под колеблющуюся сиреневую пелену, превращались в тоненькие паутинки растопленного золота. Под ногами вихрился исполинский комок, пронзенный сотнями тонких розовых иголок: сплюснутые капельки невероятных раскрасок и оттенков, блеклые снежинки, угловатые многогранники мерзко-черного цвета плясали в безумном хороводе. Шар то увеличивался, то уменьшался, словно дыша. Каждая частичка пульсировала вместе с ним, неспешно вращаясь. Капельки, шарики и многогранники, а также темно-желтые треугольники и зеленые пирамидки сбивались по несколько штук в более крупные комки — по несколько сразу, разгонялись и сталкивались между собой. С невероятной скоростью пульсирующий шар выстреливал маленькими черными точками. Крупинки темноты беззвучно преодолевали пространство. Несколько даже пролетело сквозь Романа.
Ветров охнул и посмотрел на себя. Полупрозрачная жижа, лишь издали похожая на человеческие ноги, живот и грудь. В ней — скопление шевелящихся сгустков янтарного цвета. По прозрачным капиллярам от ослепительно-алого центра неспешно текла темно-бурая жидкость.
Роман поднял голову. Оцепенел — на него стремительно падала бесформенная серая клякса. За ней опускалась расчерченная золотыми нитями сиреневая мгла. Она занимала все — от зыбкого серого горизонта на востоке до темно-синей волны на западе. Едва видимые, во мгле рассыпались серебряные иголочки. «Небо… И звезды?..»
